Сергей Сергеевич, он же Батя – мировой мужик. Никогда не повышал голоса на мать, любил ее. Всегда хорошо относился к своим взрослым пасынкам – Кириллу и Лизе, ни разу не поскандалил с ними.
Батя и своих детей не забывал – родных. У него имелось их трое, и внуки уже появились…
Кирилл бы охотно общался и с ними, со сводными братьями-сестрами, но те – от общения уклонялись. Тоже ведь взрослые люди, а до сих пор злились на новую семью отца. Да и с Батей (по его признанию) общались сквозь зубы до сих пор – не могли до конца простить, что тот их когда-то покинул и ушел к другой женщине.
Была бы воля Кирилла, он бы всех своих родных – и тех, кто по крови, и кто нет – поселил бы под одной крышей.
Хотя, наверное, Вера стала бы протестовать. Она особой общительностью не отличалась, к сожалению. Вот и сейчас – могла бы пойти в гости с Кириллом, но нет, отпустила его, а сама, наверное, дома уже сидит одна.
Или гуляет… Вера любила вечерами бродить по городу, фотографировать все подряд.
– Вера как? – словно услышав мысли Кирилла, спросил отчим. Бывший геолог – борода, пусть и седая уже, лучистый взгляд, глубокие морщины в уголках глаз – когда-то много приходилось ходить на солнце… Ныне Батя трудился на электрозаводе, одним из машинистов.
Да, да, ездил по гигантской территории электрозавода настоящий маневровый тепловоз – красивый, точно с картинки…
– Вера? Хорошо. Привет передает.
– А чего ж сама не зашла? Дикая она у тебя, Кирюха…
– Сереж, а что ты хочешь, ты видел ее мамашу. При такой властной женщине трудно вырасти нормальной, – вздохнула мать.
Поговорили еще немного о погоде, о ценах. Кирилл отправился на вторую половину дома – к сестре.
Племянники с визгом бросились обниматься, повисли на нем, точно на дереве. Сестра, Лиза, приняла свой конверт с деньгами, вздохнула, кивнув на Бориса, сидевшего перед телевизором, и пожаловалась брату на ухо:
– Сегодня опять пил…
Это была настоящая беда – то, что при своей болезни Борис продолжал прикладываться к бутылочке.
Как всегда, глядя на сестру и ее семейство, Кирилл чувствовал и сожаление, и нежность. Если бы он хоть как-то мог повлиять на Бориса, неплохого, в общем-то, мужика, продолжающего себя медленно убивать алкоголем…
– Борь…
– Да? – оторвавшись от телеэкрана, повернулся Борис – уже старообразный, полный, начинающий лысеть…