Вернись время на две сотни лет назад — он бы увидел вместо стен Аренхилла такие же поселения джогаланцев на этих землях. Горящие очаги возле небольших лачуг, пышные палаты вождей, раздолье музыки и ритуальных напитков из перебродившей клюквы. Почти полностью обнаженные юные муаврас — посвященные местной богине плодородия девушки, принять любовь которых во время праздника Варейя — великая честь, доступная лишь героям.
Ричард усмехнулся, вспомнив негодование на лице одной из них, волоокой красавицы с длинными, до самых ягодиц, волосами, которой он отказал. И недоумение Атиаса, который сам бы ни за что не отказался поучаствовать в подобном ритуале. Но Ричарду тогда нужен был ясный рассудок, а не туманное забытье и вожделение.
Ричард прожил в главном городе Джогалана почти двадцать дней. Хотя городом это вряд ли можно было назвать, но для небольшого народа слово «деревня» прозвучало бы оскорбительно.
Если бы Первый советник Ошита не устроил тогда здесь войну за земли и не построил нынешнее графство Аират, мечом и огнем зачищая территорию от «дикарей», джоголанцы и по сей день вели здесь свои порой пугающие ритуалы, распевали песни над огнем и с помощью шаманов призывали к себе существ иных слоев. Есмэйн протянул сюда свои руки и на время эти опасные земли стали свободными от диких племен, кровавых обрядов и даже стали своего рода оплотом стабильности. Но лишь на время.
Теперь народ Джогалан почувствовал в себе силы потребовать принадлежащие когда-то ему земли назад, и Аренхилл со своим гарнизоном и немногочисленными поселениями так некстати стоял у них на пути.
— Аренхилл может выстоять и месяц, Ричард, – заговорил Исидор.
— Против обычных воинов — да. Но ты сам вместе со мной видел, на что способны их берсерки и прирученные аагавы. Где-то мы свернули не туда. И уже давно.
— Ты думаешь, сегодня возможно это изменить? — в вопросе Исидора прозвучал двойной смысл.
Ричард вгляделся в его темные, спокойные, как ночная гавань, глаза. Его верный друг и военачальник всегда верил, что поступает единственно верным образом. Он прокладывал свою дорогу в жизни так легко и уверенно, что не оставлял сомнений самому себе. Но и не допускал других вариантов там, где Ричард видел сотню дорог.
— Сегодня? Едва ли. Но это последнее, что можно было сделать. Я предложу мир на тех условиях, что позволяет Совет.