— Извини, но не сегодня никуда, — ответила я, чувствуя, как одеревенела обнимающая меня рука. — У Ви что-то стряслось. Она очень просила прийти.
— Отлично. Пойдем вместе. Может, понадобится грубая мужская сила.
Хоть и знала, но еще раз окинула его взглядом — рослый широкоплечий. Действительно, силы ему не занимать. Адам говорил, что его отец из военных и с детства гонял сына, чтобы вырос настоящим мужчиной. Может, отсюда и привычка все контролировать?
Я подавила раздражение, возникающее каждый раз, как Адам пытался ограничить мое общение с подругой, и как могла мило улыбнулась.
— Извини, — сглаживая резкость ответа, я мягко провела по его щеке, и пальцы кольнула небольшая светлая щетина. — Но не получится. Ви сейчас на светском приеме…
Не успела я договорить, как рука Адама исчезла с моей талии, а сам он отстранился.
— Я так и знал, — холодность его тона могла бы поспорить с ледниками Антрактики или же с мраморной неподвижностью лица Нордгейта. — В последнее время ты проводишь с ней все время и совершенно забыла про меня. То вам надо выбрать наряд, то украшения, то необходима поддержка. Сейчас вот на прием поманила, а ты, пренебрегая мной, бежишь за ней. Ты думаешь, что она поможет тебе войти в высшее общество? Ошибаешься. Она забудет тебя сразу же, как станешь не нужна. Ее круг не примет тебя, а когда останешься одна на обломках вашей якобы дружбы, ты прибежишь ко мне поджав хвост. Но, уверена, что еще будешь мне нужна?
Злость тона, жестокость слов больно ранили. Я никак не ожидала от вежливого Адама подобной отповеди.
Оказавшись среди студентов, детей богатеньких родителей, я так боялась с кем-то сходиться. Долго держалась особняком, отстраненно, но он не отступал и ухаживал так красиво, что я наконец-то сдалась. И для его? Чтобы сейчас выслушивать несправедливые обвинения?
С чего он взял, что я мечтаю попасть в высшее общество?
— Думай, что хочешь, — отвернулась я и часто заморгала, пытаясь скрыть слезы. Откровенно говоря, хотела попросить его подбросить меня, но не после таких слов. Сама доберусь. — Ви моя подруга, и если она просит, то я ей помогу.
— Значит, она тебе дороже меня, — Адам вскинул голову и посмотрел на меня свысока.
А вот это уже запрещенный прием.
— Конечно же, нет, — уже мягче ответила я и взяла его за руку. У Адама был вид обиженной примадонны, которая раздумывает над тем, чтобы простить обидчика. — Но она нуждается в помощи, а у нас впереди еще много времени, — показывая свою привязанность, я ткнулась головой ему в лечо. Мне не нравилось такое поведение, но надеялась, что Адам поймет насколько это неприятно выглядит. — Я пойду.