Она ушла в подавленном состоянии, настолько не в себе, что
случись именно сейчас нападение - прозевала бы, как будто не
диверсантка. И в сквере подходяще стемнело, прямо ну подходи и бей
по голове. Она по привычке отметила, что надо бы проверить,
действительно лампы перегорели или им кто-то помог, но потом
махнула рукой. Какие лампы, когда рушится мир?!
Из темноты на нее все же напали. Наскочили какие-то юные
придурки с воплями, потом разглядели майорские военные погоны,
ойкнули, извинились и исчезли. Понятно, перепутали в темноте с
одной из своих подружек. Стройность и легкость походки сбили их с
толку. Она так и не растолстела, как опасалась, а танцы потихоньку
все же практиковала, вот и... чуть не зацеловали, идиоты. И даже не
заметили, что им в ребра смотрит дуло малошумного пистолета
разведчика. Вот было б кисло, если б она их перестреляла.
Конечно, безусловную правоту старших офицеров в бытовых
конфликтах никто не отменял, хотя пытались неоднократно, но… За
последний год она успела наступить на ногу всем без исключения
ветвям власти, прав дяденька Каллистратов в своей язвительности. И
теперь они ждут от нее серьезной ошибки. Расстрел малолетних
обалдуев вполне мог обернуться для нее обвинением в психической
ненормальности и принудительным лечением. Официально она – всего
лишь директриса школы, на нее решения магистрата хватит. Ближайшая
психушка где? Кажется, в Тройке. Пока Владимир Данилович нашел бы
ее, пока вытащил – ей бы там все мозги поправили… безвозвратно. С
самыми лучшими намерениями. Медицина – по сути тоже одна из силовых
структур, лучше этого не забывать…
В квартиру она вошла на цыпочках. Заглянула в детскую – пусто.
Понятно, снова заснули на ее кровати. Дети никогда не жаловались на
ее отсутствие. Не жаловались, не капризничали. Только не играли,
забирались в ее кровать и ждали. Она посмотрела на милые, припухшие
во сне личики, и острая жалость подступила к сердцу. К черту
работу! Она тоже мама, у нее тоже есть сердце, и оно разрывается!
Имеет она право на тихое семейное счастье или нет?!
Она тихонько присела на краешек кровати, поплакала беззвучно.
Майка, чуткая душа, тут же проснулась, распахнула свои темные
глазищи. Посмотрела серьезно, вцепилась в ее руку, отвернулась… и
заснула. Все в порядке, мама рядом, можно баиньки. А до ее прихода,
получается, не спала, ждала…