***
Группа Яна до середины дня плутала на подступах к Замковой
башне. Дважды рота сталкивалась с разрозненными группами СС, чудом
не ввязавшись в затяжные уличные бои. Послав вперёд пятерых, Ян в
компании Василия Ивановича разложил карту и, свистнув Марка, долго
и придирчиво всматривался в изрезанную линиями бумагу.
Древняя игра на троих, в которой удача со смертью ставят на кон
человека, начала тихо раздражать руководителя группы. У него болела
грудь.
Непершин, наоборот, полностью доверился судьбе и, истово
помолясь перед вылетом, был совершенно спокоен. Утро выдалось
прохладным, и небо собиралось, наконец, оплакать чистым слезливым
дождём остывающие камни.
— О, сохрани милость твою, — тихо произнёс священник.
Марк поднял голову и глухо заворчал.
— Что вы сказали, Василий Иванович? — удивлённо спросил Ян.
— А что? — недоуменно вскинул голову последний.
— В течение ста последних лет вон с той башни ежедневно в
одиннадцать утра звучал хорал с этими словами... — задумчиво
пояснил командир и обратился к оборотню. — Здесь же где-то жилище
Герры, Марк, позови. Может быть, старая волчица поможет
правнуку?
Собака подняла чёрную голову и, к восхищенному ужасу бойцов,
громко и протяжно завыла. Волком.
В наступившей тишине, окутавшей пятачок площади хрустальным
стеклом дождя, льющего свой поток с высокого неба, люди явственно
услышали ответ, а на серых от пыли кирпичах у моста увидели силуэт
серебряной волчицы.
Старая легенда о Герре, ежевечерне появлявшейся при
строительстве замка рыцарям тевтонского ордена, стояла перед
разведчиками во всей своей красе в не тронутой временем густой
серебряной шкуре. Свесив алый язык, зверь открыл путь и пустыми
провалами глаз долго смотрел вслед уходящего от неё за людьми
предка.
Замыкавший цепочку Ян обернулся и, полоснув ножом запястье,
оставил ей на камне свою дань. Когда он вместе со всеми скрылся за
поворотом, кровь, шипя и пузырясь, впиталась в него, словно в
песок. Демонический зверь облизнулся и растворился в небытие...
***
Илья шёл со своим отрядом по Кантрштрассе.
Вчера здесь вела бой танковая бригада, с трудом разворачивающая
гусеничные тягачи – увы, здешние улицы только казались
широкими...
А всего месяц назад на площади Вильгельма слышалась гортанная
немецкая речь, песни и ругань.
Илье не нравилось разделение с Яном, и в этой тишине ещё
горевшей улицы ему явственно казалось, что, вытянув руку, он
брезгливо ощутит перекошенное лицо изнасилованной по ходу движения
войск немецкой фрау. Победители занимали столицу Восточной Пруссии,
не стесняясь сантиментами.