Группа двигалась к Хабертурму, самой древней восьмиугольной
башне в северо-восточном углу замка. Конечной целью перед встречей
были подвалы под Серебряной библиотекой, не только собравшей в себе
древние книги и раритеты, но и являющейся сердцем «Аненербе».
Посмотрев на завалы впереди и потом, на часы, он рыкнул: «Шире
шаг!» И раздраженно увидел, как оскалилась его спутница в хищной
улыбке ожидания. «Ведьма!» — в который раз утвердился капитан в
своих подозрениях.
***
Перед первым своим выходом в составе новой группы Ксения совсем
не сомкнула глаз.
Команда вылетела из Москвы в ночь под Пасху. Воспитанная
матушкой, девушка всегда строго соблюдала пост и канонически твёрдо
блюла староцерковные праздники.
«А Пасха-то ранняя», — почему-то подумала она, замерзая в стылом
железе самолёта.
В Кёнигсберге праздничная ночь, словно одев себя в траур по
некогда величественному, а теперь полностью разрушенному городу,
затянула небо тяжёлыми полными тучами, изливавшими на покрытую
копотью и сажей землю очищающий тихий дождь.
…На неё давила эта отсыревшая тьма.
Где-то у реки с басовитыми перекатистыми стонами продолжали, с
хрустом и лязганьем, оседать в прах многоэтажные готические
постройки. Артиллерия, работавшая прямой наводкой по дуге в
несколько километров, утюжила землю, мерными ударами гигантского
колокола сотрясая берега и предупреждая: «Кто в Россию с мечом
придёт, тот от него и погибнет!»...
А их вёл чудный мохнатый дух.
Воспитанная в вере, Ксения, разделив душу своим бесовским огнём
на две половины, приняла Олладия и, заранее чувствуя его
приближение, всегда радовалась общению с сумеречным существом.
Она первой увидела труп. Голая женщина с белыми, как молоко,
ногами. Отметила, как смутился их капитан. Но война давно закрыла
ее сознание перед ужасами сделанного людьми.
Бои в сорок втором году были страшные, а она, беспартийная,
числилась, как представитель поповского сословия, да со знанием
языков, в лучшем случае, была для всех подозрительной и не потому
ли, так быстро разучилась брезгливости.
Её фронт начался с передовой. С рукопашной. Ксения знала, как
сложно танкистам, лётчикам, как тяжело в артиллерии, но пехоту
сравнивать нельзя ни с кем!
Та первая команда «Вперёд», и ты поднимаешься и бежишь, не
понимая и не слыша выстрелов, просто вперёд, на штыки. И тебе не
страшно, только на следующий день, видя в чужом окопе
изнасилованную, взятую «поиграть» мёртвую девчушку, почти ребёнка —
понимаешь, что и тебя могут поймать… вот тогда ты теряешь сон и
тебе страшно. И ненависть к этим гавкающим на чужом языке,
закутанным в хлопковые шинельки и наши русские бабьи платки
существам переполняет тебя. И ты начинаешь любить — свою
Родину...