Николай долго молчал и не решался
повернуться к нам. Видно, что он тоже был не доволен таким
раскладом. То-то же, жизни-то наши общие! Лесовик вдруг повернулся,
и я заметил на его лице целую палитру эмоций: от раздражения до
смирения. Думается мне, разделял Колька наше негодование и понимал,
что дельце пахнет жаренным, да ничего толком предпринять не
мог.
Он быстро справился с собой и
спокойно сказал:
—
Решение принимал не я. От меня вообще мало, что зависело в этом
вопросе. Но я старался, Сергей, поверьте. Михаил Павлович не даст
соврать. С кладовщиком поругались, но у него распоряжение, можно
понять, чем руководствуется. И распоряжение лично от Романа
Игнатьевича. Мы ничего не сможем сделать, такие правила.
—
Так надо идти к нему и все объяснять! — вспылил я.
—
Думаешь, он не понимает, Сереж? —
тихо спросил Обрез. — Я сам лично
бумагу подписанную у кладовщика видел. Он и так нам больше нормы
выдал.
Я обреченно застонал и отвернулся.
Приехали! И сразу в дерьмо наступили. Вот ведь, а! С таким запасом
в Вязники идти – самоубийство. Лучше обменять все это на веревку, в
Лес выйти и повеситься на первом же суку. Проще будет, и не так
мучительно.
Катастрофа, самая настоящая! Так мы
не выживем… Если только…
От внезапной мысли я почувствовал
возбуждение. Я чуть не подпрыгнул от радости и не хлопнул в ладоши.
Есть же схрон! Перед отъездом в Вязники я оставил свой схрон с
припасами Вывесу. Лезть в поселок опасно, но это лучше, чем переть
в город с парой пуль в кармане. У нас был шанс выжить, только бы
пробраться в место, которое так долго я называл своим домом. У нас
там есть все необходимое: патроны, еда, оружие, противогазы,
одежда… Нужно лишь забрать, и время пришло!
Вот только есть проблема: поселок
захвачен бойцами «Армии Нового Дня». И жив ли сам Вывес? Кровь из
носа, но я должен добраться до поселка и забрать свое!
От невеселых мыслей меня отвлек
робкий стук в дверь. Как будто кошка поскреблась и затихла с
обратной стороны. Мы вчетвером обернулись к входу и затихли. Стук
повторился.
—
Да, — сказал Николай. — Не заперто.
Дверь медленно приоткрылась, и в
образовавшейся щели появилась голова. Парень, чуть старше двадцати.
Румяные щеки, гладкая ухоженная кожа даже без намека на щетину,
щенячьи доверчивые глаза и прилизанные волосы.