- На все? -
с ходу предложил Гюнтер. Опытный в чтении по лицам Йожин заметил,
что наемник и сам безмерно удивлен происшедшим. Но времени не
теряет, и соображает быстро... Что ж, это к лучшему.
Верзила
скорчил рожу, выражающую немалую умственную работу, внимательно
посмотрел на все еще источающий дымок ствол, перевел взгляд на
шкуру, снова посмотрел на оружие...
- Играем!
Ставлю все против шкуры! - его кулак бухнул о стол лишь немногим
тише пистолетного выстрела. - Но мой бросок первый!
Все
сдвинулись ближе к столу. Обычная игра превратилась в удивительное
событие, о котором долго еще будут судачить. Такое не часто
увидишь, а коли доведется - грех не посмотреть и после рассказать
об увиденном. Приукрасив соответствующими подробностями.
Игрок долго
тряс кружку с гремящими костями, шептал попеременно обрывочные
молитвы, заговоры и ругательства на пяти языках, причем безбожно их
мешая. Бросил…
Слитный
вздох прокатился по кабаку. Выпали единица и двойка. Очевидно,
родным языком для верзилы был французский, потому что, именно при
его помощи он и выразил отношение к своему «успеху». Выразил, надо
сказать, очень доходчиво и громко.
Гюнтер
радостно оскалился, предчувствуя поворот удачи местом,
противоположным прежней заднице. Подмигнул своей мигом повеселевшей
банде, махнул рукой в драной по швам перчатке.
- Давай,
капитан, натяни ему нос! - поддержал командира кто-то из его
маленькой ганзы.
Наемник
вальяжно подобрал кости, лениво тряхнул кружку и почти не глядя
метнул, явственно рисуясь перед своими... Глянул на результат он не
сразу, а после того, как в кабаке воцарилась тяжелая
тишина.
Желтоглазый
не просто плохо сыграл - на желтых гранях костяшек издевательски
чернело по одной точке. Таверну накрыло одеялом полнейшей тишины,
даже зловредные мухи перестали жужжать.
Впрочем,
тишина кончилась быстро.
-
Zerlumpte Arsch! - рыкнул проигравший
наемник. Одной рукой он оперся о стол, другой припечатал к нему
шкуру, то есть чужой выигрыш...
Загрохотали
отодвигаемые лавки, зашипели клинки, вырываясь из тесноты ножен.
Пальцы Марина сами собой скользнули к рукояти шпаги. Мирослав
мазнул взглядом по своей карабеле, катая по столу орешки. На
четырех лещинах из шести скорлупки треснули и осыпались.
Оба главаря
застыли друг напротив друга. Рука счастливого игрока опустилась на
округлое навершие мощной сабли, длиною сравнимой с «бабочкой»
Гюнтера.