Они мчались по ночным улицам Рима. Подсвеченные прожекторами, мимо проплыли величественные храмы. Казалось, сейчас в тени портиков появятся их божественные хозяева, чтобы окинуть всевидящим оком Вечный город и подивиться его великолепию и мощи. Даже ночью Рим не казался пустынным – мраморные и бронзовые статуи так густо заселили его улицы, что казались вторым народом, ведущим тайную жизнь рядом с теми, кто сейчас покойно дремлет в спальнях или на ложах в перистилях. Вряд ли найдется во всей Италии столько листьев аканта, сколько их украшает капители коринфских колонн. И где больше золота – в хранилище храма Сатурна [43], или на крышах, дверях, колоннах и барельефах – не знает никто. Реставраторы только что закончили золочение крыши храма Юпитера Капитолийского, и теперь, подсвеченная, она сверкала на фоне черного неба.
На Священной дороге в лавках всю ночь не гасли окна – торговцы цветами готовились к новому дню. Фургоны с эмблемами роз и фиалок спешили доставить свой нежный груз из ближних и дальних садов.
Почти на каждом углу попадались вывески с золочеными надписью «книги». Книжных магазинов в Риме еще больше, чем цветочных. Каждый римлянин раз в месяц обязательно заходит в книжный магазин. Это что-то вроде ритуала. Библиотеками римляне гордятся почти так же сильно, как собраниями масок благородных предков. На старости, отдалившись от дел, римлянин поудобнее устраивается в плетеном кресле и читает, читает, восторгаясь мудрыми мыслями и делая выписки на вчерашнем номере «Акты диурны». И вот, глядишь, выписок и собственных комментариев набралось страниц на сто, и бывший читатель бежит с рукописью в ближайшее издательство. И новая книжка становится на полку рядом со своими предшественницами. Так процесс становится бесконечным. А это уже близко к вечности.
III
Элий, как и положено сенатору, жил в Каринах [44]. Но в отличие от соседних вилл, дом его был скромен и невелик. Древний особняк, выкупленный из казны императором Корнелием для своего младшего сына, был перестроен и заново украшен накануне Третьей Северной войны. Только перистиль остался неизменным. Наверное, непросто жить в доме, которому больше тысячи лет, и каждый день выходить в атрий, где бесконечные ряды полок заставлены портретами знаменитых предков. Императоры с надменными или задумчивыми лицами смотрели друг на друга, будто спрашивали: «И что ты такого сделал в своей жизни, очередной Август?» Между дверью в таблин и дверью в триклиний