Я вернулся в реальность оттого, что сигарета дотлела, и кропаль
обжег ладонь. Вокруг все по-прежнему. Незнакомый сосновый лес.
Дороги нет. Все тихо. Ни шума, ни постороннего звука. Что делать,
не ясно. Но понятно одно - бродить по чащобе ночью не стоит.
Значит, надо дождаться утра и, плотнее закутавшись в легкую
камуфляжную куртку, всматриваясь в темноту, я застыл без движения.
И как-то быстро заснул, хотя делать этого не собирался...
2.
Пробуждение было тяжелым. Тело ломило, все же середина октября,
а по утрам прохладно и сказывалась сырость от тумана. Руки
закоченели, а глаза слезились. Однако жалеть себя я не стал.
Мысленно обозвал себя идиотом, которого прячущийся где-то в лесу
маньяк мог придушить голыми руками, и встал.
Все тот же сосновый лес. Вот только на ветках появились поющие
свои песни лесные птахи и любопытные белки. Травы под ногами нет,
зато много хвои и веток. Над чащобой всходило солнце. И первое, что
я сделал, попытался обнаружить свои ночные следы. Они нашлись
быстро, и я направился в сторону поляны, где так и не смог
отомстить за Наташу и других женщин, имена которых мне неизвестны.
Шел быстро, потому что торопился к машине. Однако вскоре был
вынужден остановиться. Метров через семьсот-восемьсот цепочка
следов оборвалась. Только что в относительно ровном покрывале из
иголок пролегала кривая полоса, обозначающая движение. И вот,
ничего.
Снова вопрос. Что делать? Потоптался на одном месте и, прикинув,
как двигался, продолжил движение. Направление выбрал верно, и
вскоре оказался на поляне. Но совсем не на той, где находился
ночью. Здесь не было дубов, кленов и ясеней, а только хвойные
деревья. Однако в центре поляны валялся рюкзак, который я прихватил
на квартире у Каюмова.
«Значит это все-таки та самая поляна? - озадачился я. - Нет. Не
может быть. Но рюкзак здесь? Да. И как он здесь оказался? Очередной
вопрос, который пока остается без ответа».
Я завертел головой из стороны в сторону и попытался понять, где
нахожусь. И в этот момент, в кустарнике заметил серый плащ, бывший
на Каюмове. Приготовил карабин и бегом устремился к нему. Но как
только влетел в заросли, увидел, что убивать некого. Раскинув руки,
Каюмов лежал на земле, а из его правого глаза торчала оперенная
белыми гусиными перьями стрела.
- Что за..., - хотел сказать я, однако договорить не успел.