В Горловке Костя и Олеся сразу отправились в госпиталь, а мы
остались на исполкоме. Челбас и Ворон встретили знакомых, и пока
они разговаривали, я осматривался.
Кругом люди. Сотни. Веселых и злых. Молодых и старых. Мужчин и
женщин. Постоянное движение и суета, тихие разговоры и громкий
смех. Кто-то проклинал Стрелка, который сдал родные города
ополченцев. Кто-то, наоборот, хвалил и радовался, что удалось
вырваться из Славянска. Кто-то шутил, а кто-то плакал.
На мгновение промелькнула мысль, что не надо ничего искать и не
стоит возвращаться в Россию. Зачем? Ведь можно остаться в городе,
записаться в любой отряд ополчения и сражаться против зла. Каратели
бьют по городам из гаубиц и «градов». Они убивают не только
ополченцев, но и мирных жителей, женщин и детей. Разве это не зло?
Самое настоящее. И я мог найти себе применение здесь.
Однако, встряхнув головой, я прогнал эту мысль. Нет. Моя борьба
в иной плоскости. Люди дрались всегда. За золото, земли или великие
идеи. Они убивали друг друга, а между ними, собирая кровавую жатву,
ходили пособники и собиратели, агенты демонов, аккумулирующие
энергию смерти, горя и утрат. Конечно, они неподалеку. Где война
или бедствие, там и они. Причем эти твари повсюду. Как в рядах
карателей, так и среди ополченцев. Уверен, если поискать, я найду
их и смогу уничтожить. Вот только смерть нескольких продавших душу
предателей не решит главной проблемы. В первую очередь необходимо
убивать хозяев, а предатели рода человеческого мусор, который
сметается попутно. Так говорил Вадим Рысь, и он был прав. Нужно
искать корень зла, а не рубить ветки...
- Олег, - ко мне подошел Ворон, - я узнал, где дружковцы. Вместе
с Краматорским гарнизоном они возле российской границы. Сейчас туда
колонна пойдет, место для тебя будет, я договорился. Ты как,
поедешь, или с нами останешься?
- Поеду.
- Жаль. Ты парень правильный. Но агитировать тебя не стану.
Прощай. Может, еще свидимся.
- Земля круглая. Обязательно свидимся.
Спустя полчаса, простившись с Челбасом и Вороном, которые
оставались в Горловке, я запрыгнул в кузов «камаза» и отправился к
российской границе.
3.
На кладбище царила тишина. Не пели птицы. Не шумели деревья. Не
слышно людских голосов. День будний и кроме сторожа никого не было.
Над головой летнее солнце и жарко. По лицу катились капли пота, но
я не обращал на это никакого внимания. За неполный год, пока могила
моей матери была без присмотра, все заросло сорняками, деревянный
крест слегка покосился, а фотография самого дорогого для меня
человека выцвела. Непорядок. И первое, что я сделал, оказавшись на
кладбище, взялся за уборку. Вырвал траву и поправил крест. Что
смог, сделал. После чего присел на скамейку.