И только проклятая одежда, эта длинная тёплая ночная рубашка… Кира мысленно выругалась. Почему ей не приснилось, что она спит лишь в тонких прозрачных чулках, так, как она спала раньше по приказу профессора, – и больше ни в чём?
Сильные руки с тонкими пальцами отогнули одеяло, пока их обладатель не переставал её целовать, и открыли её тело в ночной рубашке до бёдер. Кира потянулась навстречу, но проклятая ткань, спускающаяся до середины икр, даже не подумала задраться. Впрочем, зато видение профессора из её сна не увидит её коротких тёплых панталон, что было очень и очень кстати. От такого зрелища тут же пропало бы любое желание.
Но всё это было неважно. Он целовал её, впервые в жизни, пусть даже это было во сне. Отпуская её ждущий рот, покрывая поцелуями глаза, краешки губ, вьющиеся рыжие пряди; прикусывая мочку уха и вновь отпуская. Он умел и любил целовать её, и лишь тонкая боль в её сердце напоминала ей, что наяву профессор не коснулся её губ ни разу.
Ведь это был жест любовников, а они были магом и его донором, интимность между которыми была нужна, чтобы раскрыть её чувственность, не больше. По этой же причине он так и не лишил её невинности, оставив это тому, кого она по-настоящему полюбит. Если бы не клятва на крови, которую Кира опрометчиво дала своей погибшей соседке, пообещав, что завершит за неё ритуал, её с профессором и вовсе бы ничто не связывало. Особенно теперь.
Но это было наяву. Во сне всё было иначе.
Во сне его руки обняли её грудь через плотную ткань ночной рубашки, а потом сжали и потёрли напрягшиеся соски, вырвав у неё стон. И тут же заглушили поцелуем. Мужчина в дорожной мантии, чьё лицо она едва видела в темноте, наклонился к ней, и она тут же подалась вперёд, вжимаясь в его тело, ловя его губы.
Его руки скользнули по её бёдрам, и Кира охнула, почувствовав, как ночная рубашка на ней задирается до груди. Его губы, легко коснувшись её рта, тут же оказались на её обнажённом животе и двинулись ниже… пока не встретили препятствие в виде её совершенно старомодных и неподходящих для ночи любви панталон. Когда его рот коснулся резинки, Кира залилась краской.
Раздался тихий смех, и Кира почувствовала, как одеяло окончательно улетает прочь, а её ноги сгибают в коленях и разводят в стороны. Она протестующе ойкнула, почувствовав, как с неё слезают панталоны, но тут же предвкушающе застонала, когда его губы, осыпающие низ её живота поцелуями, заняли их место.