Крис пожала плечами и бросила в стакан кубик льда.
– Не знаю. Я думала об этом все утро. Вернее, даже не думала, а… Мне это приснилось перед тем, как я проснулась. Меня даже прошиб холодный пот, Бёрк. До меня со всей ясностью дошло, что это такое. Конец. Бёрк, долбаный конец, как будто я никогда раньше не знала, что люди смертны! – Она отвела взгляд и покачала головой. – Господи, как же мне было страшно! Мне казалось, будто я падаю с этой гребаной планеты и лечу со скоростью сто пятьдесят миллионов миль в час!
Крис поднесла к губам стакан.
– Думаю, этот я выпью не разбавляя, – пробормотала она и сделала глоток.
– Все это чушь! – фыркнул Деннингс. – Смерть – это успокоение.
Крис опустила стакан.
– Не для меня.
– Человек продолжает жить в своих творениях или в детях.
– Чушь! Мои дети – это не я.
– Да, слава богу. Одного больше чем достаточно.
Держа стакан на уровне талии, Крис подалась вперед. На ее хорошеньком личике застыло страдальческое выражение.
– Нет, ты подумай об этом, Бёрк! Небытие! Причем навеки, навсегда и…
– Заткнись! Прекрати это слюнтяйство! Лучше подумай о том, как лучше продемонстрировать им свое роскошное длинноногое тело и накрашенное личико на факультетском чаепитии на следующей неделе! Вдруг эти священники утешат тебя. – Деннингс со стуком поставил стакан на барную стойку. – Еще!
– Думаешь, я не знала, что они пьют?
– Ты глупа, – проворчал режиссер.
Крис пристально посмотрела на него. Похоже, он приблизился к точке невозврата. Или же она действительно задела потаенный нерв?
– Они сами ходят на исповедь? – спросила она.
– Кто?
– Священники.
– Откуда мне знать?! – вспылил Деннингс.
– Разве не ты сам мне как-то рассказывал, что учился на…
Деннингс не дал ей договорить. Шлепнув ладонью по стойке, он пронзительно крикнул:
– Где моя, мать твою, выпивка?
– Может, лучше кофе?
– Не будь занудой, крошка! Я хочу выпить!
– Я налью тебе кофе.
– Не вредничай, киска, – неожиданно слащаво засюсюкал Деннингс. – Всего один стаканчик на дорожку, прошу тебя!
– Разве ты не за рулем?
– Это ужасно, моя милая. Правда. Совершенно не в твоем духе. – Приняв обиженный вид, режиссер подтолкнул к ней стакан. – Сострадание должно идти от души! – с пафосом произнес он. – И да прольется оно с небес благословенным сухим джином «Гордонс», так что давай наливай, и я потопаю, честно тебе обещаю.