И ведь сгноил. Приказ о переводе старшего лейтенанта Карташа в Шантарскую область, в поселок Парма, для продолжения службы в исправительном учреждении номер *** появился незамедлительно.
Нет, можно было, конечно, подать в отставку, однако…
– Не вздумай, – остерег его Серега Красицкий, штабной адъютант. – Через два года твоему… хм, «тестю» проставляться по случаю выхода на пенсию. Его спровадят, не удержав ни на минуту, уж поверь мне, а на его место назначат Глушина, папаши твоего кореша… Пересидишь, похлопочем за тебя, и вернешься белым лебедем, да еще сразу в фавор попадешь – как неправедно угнетенный прежним начальством элемент…
Карташ обдумал все и пришел к выводу, что Красицкий прав. Незачем перечеркивать свои годы и начинать что-то сызнова. К тому же ему хотелось вернуться к претворению в жизнь своего замысла. К тому же два, ну пусть три года не видеть все эти московские рожи тоже не так уж плохо – будем считать все происходящее ссылкой, вроде как у Ленина.
Так в тридцать два года в звании старшего лейтенанта коренной москвич Алеша Карташ очутился за тридевять земель от столицы.
И пока даже не подозревал обо всех тех, с позволения сказать, приключениях, которые готовит ему Судьба. Извините за патетику.
Глава 3
В доме повешенного…
26 июля 200* года, 11:32.
Когда он зашел во двор, Михал Сергеич поднял свою огромную голову и бросил на него тоскливый взгляд, из глотки вырвалось прерывистое поскуливание. Карташ присел на корточки перед конурой и потрепал Михал Сергеича по мохнатой холке. Михал Сергеич в ответ лишь горестно вздохнул и вновь опустил голову на лапы.
– Страдаешь, да? – негромко спросил Алексей. – Такова жизнь, старичок, случается, и нормальные люди помирают раньше срока. Тут уж ничего не попишешь…
Он поднялся в дом, постучал, подождал немного ответа и, не дождавшись, осторожно вошел. Как и полагается, все часы в доме стояли, зеркала были занавешены полотенцами. Двинулся в комнату. Никого. Негромко позвал:
– Надя…
На кухне что-то брякнуло, и в дверях показалась жена Егора Дорофеева. Пардон, уже вдова. Но, черт бы подрал, даже в такую минуту, даже в таком состоянии красивая была вдовушка, откуда-то явно из казачек: огромные черные глаза, плотное крепкое тело, грива черных волос, сейчас с трудом удерживаемая черной же косынкой.