Алексей этого приземистого, широкоплечего, самого простецкого вида мужика знал лишь в лицо. Встречал в поселке, видал в Салуне. Не урка, не охотник. Залетный кто-то, из бичей. Но как зовут, понятия не имел, чем занимается – не помнил. Вроде бы из промысловиков. Да, собственно, какая теперь разница…
Перед глазами встал образ мертвого тела Дорофеева, а потом почему-то и тела более чем живого, обнаженного, страстного – Надюшкиного… и аж зубы свело, как захотелось выхватить «макарку» из кобуры, наставить на этого случайного попутчика и заставить вывернуть карманы. Однако что бы ни лежало у того в кармане, ни хрена это не докажет. Мало ли с чем ходят в Парме. Вернее сказать – с чем только не ходят…
– Отлично, – сказал Карташ, следя, чтобы голосом не выдать волнения. – Вместе и вправду веселее и путь короче.
Впрочем, волнения уже не было. Оно ушло, когда призрачная, гипотетическая опасность обрела реальный, человеческий облик. Верна солдатская мудрость: хуже всего не бой, а ожидание боя.
– Погодка нынче выдалась на славу, – завел дорожный разговор прохожий. – Эх, щас бы на Гнилое озеро смотаться, по окушкам пройтись. Рыбалочкой не увлекаетесь?
Они шли вровень по междупутью.
– Иногда, – поддержал беседу Алексей. – Люблю, знаете ли, со спиннингом по берегу побродить. А вот сиднем сидеть на одном месте – это не люблю, в сон начинает клонить.
«И еще на живца оченно уважаю…» – мысленно добавил Карташ.
– А я, признаться, сеточкой балуюсь. Кайф, чтоб улов мерялся не на штуки, а на килограммы. У вас спичек не найдется? Оставил свои в другом ватнике.
Последние остатки напряжения вымыло из нервной системы. Потому что Алексей увидел замысел противника весь, до донышка. Нехитрый замысел, признаться.
Алексей вытащил зажигалку. Мужик прикурил от нее. Обычная ситуация. Теперь давший прикурить и спрятавший зажигалку в карман поворачивается – а что ему, собственно, еще делать – второй на шаг отстает, словно наслаждаясь первой тягой…
Карташ поступил так, как от него ждали. Повернулся, подставляя спину и затылок. Потом сделал быстрый шаг вперед, потом шаг вбок и резко развернулся.
Отброшенная сигарета дымила возле рельса на щебне. Правая рука мужика отведена, а ее пальцы вставлены в темный свинцовый кастет. Вот он, момент истины, блин…
Любитель рыбачить сеточкой, лишившись элемента внезапности, не растерялся, сучонок, ни мгновения не потерял. Кулак со свинчаткой взмыл к подбородку Карташа.