Поскольку моя роль не была враждебной по отношению к заключенным, они обычно были очень открытыми и откровенными в наших интервью. Все, что они мне рассказывали, оставалось между нами. Это не попадало в их личные дела и не грозило им неприятностями. (И, как говорилось выше, я изменил их имена и описания, чтобы никто из читателей этой книги не смог понять, о ком я говорю.) Я разговаривал с ними потому, что хотел их понять. Я помнил это чувство, словно был лейтенантом Коломбо, когда только начинал работать в тюрьме; мне хотелось знать, что повлияло на этих людей, как они туда попали. Моей целью в то время было использовать услышанное в интервью для того, чтобы усовершенствовать оценку риска повторных преступлений.
В Канаде в середине 1990-х тысячи преступников выходили по условно-досрочному освобождению каждый год. Полномочиями решать, кто выйдет на волю, а кто останется в тюрьме, обладали комиссии по УДО, члены которых назначались и имели очень разную профессиональную подготовку. Если преступник ходатайствовал о досрочном освобождении, комиссии нужно было знать, какова вероятность, что он снова совершит преступление. Для заключенного это могло быть вопросом жизни и смерти, как, впрочем, и для окружающих его на свободе людей. Безусловно, это решение влекло громадные экономические и, разумеется, эмоциональные последствия для общества в целом и для потенциальных жертв в частности. Комиссии по освобождению иногда принимали решение самостоятельно после разговора с заключенным (всегда плохая идея); иногда обращались за профессиональной консультацией к специалисту по психическому здоровью, например психологу, социальному работнику или психиатру (и это не очень хорошая идея); либо они могли распорядиться об оценке риска и на основании этой оценки принять информированное решение (хорошая идея во всех случаях).
Комиссии по УДО обычно не очень хорошо угадывают, кого следует выпустить из тюрьмы. Одно исследование недавнего времени показало, что у преступников-психопатов больше шансов убедить комиссию по сравнению с непсихопатами{2}. Это извечная проблема, так как известно, что у психопатов вероятность рецидива выше, чем у непсихопатов. Профессиональное суждение психолога или психиатра тоже, как оказалось, очень ненадежно для прогноза повторных преступлений