Толпившиеся у входа солдаты встретили его восторженными воплями, к поводьям Дракона потянулась добрая дюжина рук. Ответив величественным поднятием монаршей шуйцы – еще один старательно отрепетированный перед зеркалом жест из необходимого королевского набора – Сварог приосанился и рявкнул:
– Ну что, орлы, дойдем до ихнего поганого Акобара?
Орлы ответили утвердительным ревом. Великое все-таки дело – пылкая и беззаветная любовь армии, подумал Сварог. Еще и оттого, что любимый армией король может цинично признаться, пренебречь мнением всех прочих слоев общества. Он, не глядя, бросил поводья в чьи-то руки и, звеня золотыми шпорами, вошел в ратушу в окружении сподвижников, охраны и холуев – еще один исторический момент, хоть картину пиши, хоть монумент ваяй, хоть мозаику выкладывай…
К его некоторому удивлению, столпившиеся в углу вояки так и остались стоять спиной к своему королю. Тут было с дюжину гвардейцев и Топоров, а также Гарайла и Шег Шедарис в новехоньком капитанском мундире, каковой Сварог буквально-таки заставил его надеть после долгих уговоров. Помнивший о неприятном пророчестве Шег руками и ногами отбивался поначалу от любых офицерских чинов, являвшихся бы ступеньками к генеральскому званию – и Сварог в конце концов пригрозил, что вовсе перестанет брать его с собой на войну, нельзя же командовать отрядом, будучи в прежнем чине капрала…
Все собравшиеся здесь, как завороженные, уставились в угол, не по-обычному тихие. Бесцеремонно раздвинув парочку подданных, Сварог протолкался в первый ряд, присмотрелся. На его непросвещенное мнение, ничего особо интересного там не имелось – всего-навсего угол, отгороженный невысокой, ниже колена, железной решеткой не особенно и искусной ковки, в длину и ширину не более локтя. У стены, на щербатых каменных плитах, лежало нечто вроде ограненной стекляшки сочно-зеленого цвета, величиной с куриное яйцо.
Невысокий человечек в цивильном, стоявший впереди всех, определенно был бургомистром означенного города – судя по цепи с гербовым медальоном и соответствующими подвесками. Плюгавый такой, невидный, лысоватый, весь какой-то угнетенный жизнью – сразу чувствовалось, что не одно вторжение иноземного супостата тому причиной, что бургомистр чуть ли не отроду был записным меланхоликом. Ага, золотой пояс – дворянин. Ручаться можно, из захудалых – успешный, богатый и благополучный обладатель золотого пояса ни за что не вольется в ряды провинциального чернильного племени…