– Ну спасибо.
– Раздевайся. Вот тапочки.
– Спасибо. Я не помешал?
– Нет, что ты, у меня «окно» на два часа. Чай пить будешь?
– Пожалуй. Спасибо.
– Ну проходи на кухню, проходи.
Пока Васнецов колдовал над чайником, Тим украдкой отхлебнул коньяку и даже внимания не обратил на то, что делает. Его день уже давно начинался с глотка спиртного. А одинокие вечера только из этого и состояли. Тим боялся. И к каждой ночи он целенаправленно подпаивал себя, чтобы сонное забытье наступало мгновенно, ударом, без дремотного перехода, в который могут вторгнуться проклятые голоса.
– Так что там про черную метку? – спросил Тим.
Васнецов медленно развернулся к нему и сложил руки на груди.
– Я сворачиваю практику, – сказал он грустно.
Тим закусил губу и посмотрел бородачу прямо в глаза.
– Устал? – спросил он осторожно.
– Надоело.
– Сорри, – предупредил Тим. «Щелкнул». До упора. И увидел громадную вмятину в ауре над головой Васнецова. И множество небольших пробоев у печени, почек, вокруг сердца, вдоль позвоночника.
– Хочу уехать, – услышал он голос Васнецова. – Уже подал документы. А ты силен, парень! Ты очень быстро растешь. Очень быстро.
– Как-то все это… – Тим поискал нужное слово. – Неспроста.
– Я знаю, – сказал Васнецов грустно.
– Что ты знаешь? – спросил Тим, возвращаясь.
– Да то же, что и все… – Чайник на плите засвистел, и Васнецов отвернулся, чтобы выключить газ.
– А я не знаю, – пожаловался Тим. – И мне никто не говорит. Может, хоть ты скажешь?
Васнецов выставил на стол несколько жестянок и принялся смешивать заварку с какими-то остро пахнущими травами.
– Понимаешь… – прогудел он. – Это сугубо личное дело. Я не вправе тебе советовать, браток. В жизни каждого сенса…
– Да, да! – перебил его Тим раздраженно. – В жизни каждого сенса наступает однажды момент… Ты мне этим все мозги зафачил. Я тоже философ, когда полбанки употреблю. Ты можешь толком мне объяснить, что происходит? А?! Или тоже будешь темнить, бубнить и посылать на…?!
– А кто тебя посылает? – поинтересовался Васнецов, оборачиваясь.
– Да все! Лапшин, Людка, Кремер… Все! Миша, что случилось?! Я ни хрена не понимаю, вообще ни хрена!
– Пьешь ты много, Тимофей, – вдруг сменил тему Васнецов.
– А может, это белая горячка, а? – почти с надеждой спросил Тим.
– Нет, – грустно сказал Васнецов. – Это не белая горячка.