– Сначала волосы, – защелкал ножницами Леня, – там, конечно, не очень светло, но все же, все же…
Он старательно оттенил прическу какой-то краской.
– Здорово, – одобрила я.
А потом начался совершенно непостижимый и невероятный процесс превращения одного человека в другого.
Под Лениными пальцами исчезла картошечность носа. Нос удлинился, утоньшился и стал ужасно похож на Денискин. Потом волшебным образом изменилась форма глаз, подбородка, овал лица – и вот уже на меня чужими карими глазами смотрит Денис. Чудо продолжалось. Гример оттянул веки, и радужная оболочка поменяла цвет – стала голубой. Передо мной сидел Дениска, мой родной, любимый мальчишка! Я чуть не зарыдала, но, как говаривал пятилетний Аркадий: «Какой смысл плакать, если от этого подарка не будет».
Леня начал инструктаж:
– Значит, так. Утром, запомните, только утром, вы приклеите эти усы, вот пузырек с клеем, натянете ему паричок, я думаю, шатенистый подойдет.
Гример порылся в необъятной сумке, и на свет появился парик из темно-каштановых натуральных волос, причесанный под Бальмонта. Следом возникли большие, тяжелые очки в темной оправе.
– И еще костюмчик, – щебетал гример, – кажется, он изумительно подходит для ваших целей.
С этими словами Леня выволок на свет из той же сумки розовый пиджак, темно-оливковую рубашку, бордовые брюки и такой же бордовый галстук.
Пиджак выглядел потрясающе – сшитый из какого-то блестящего материала, напоминающего клеенку, с золотыми пуговицами и вышитым на нагрудном кармане львом. Увидев мое изумление, Золотов горделиво произнес:
– Утащил из костюмерной. Пиджачок с рубашечкой будут тик в тик, а вот брючки придется в поясе чуть-чуть утянуть. Ну-ка, померяй!
И он протянул попугайское одеяние фальшивому Денису. Тут я снова обрела голос:
– Нет, нет, это нельзя надевать ни в коем случае. Да вся тюрьма вытаращится на это варварское великолепие!
– Вот именно, – радостно захихикал Леня, – именно вся тюрьма будет таращиться на этого идиота. Но все запомнят только пиджак, а на лицо и не посмотрят как следует. Великолепный отвлекающий момент!
«А ведь он прав, – подумала я. – На самом деле, все будут разглядывать этот костюм!»
В Лениной правоте я убедилась еще раз, когда в семь утра мы садились в машину. Таксист чуть глаза на щеки не выронил и потом всю дорогу тихо покашливал.