Кое-как, кряхтя и сопя, я поднялась на ноги и обозрела пейзаж. На площади царил погром. Большинство торговцев отряхивались и пытались собрать разбросанный товар. Возле будки с чебуреками лежала убитая собака и виднелись непонятные кучи: то ли вещи, то ли трупы. Стараясь не смотреть в ту сторону, я почесала грязной рукой нос и сказала стоящему рядом милиционеру:
– Здравствуйте.
– Документики предъявите, – не пошел на контакт страж закона.
– Зачем? – возмутилась я. – Вы должны охранять покой мирных граждан, а не требовать у них документы. Что же такое делается, просто чебуреков захотелось, вот и остановилась здесь…
– Документы на машину, права и паспорт, – продолжал оставаться неприступным милиционер.
– Не дам, – обозлилась я.
– Ну, тетенька, – неожиданно по-детски заныл проверяющий, – вам жаль, что ли? Служба такая…
Я поглядела на его по-детски круглое лицо, покрытое мелкими веснушками. Тощенькая шейка выглядывает из широкого воротничка форменной рубашки… И чего я на него обозлилась?
Вздохнув, влезла в «Вольво» и подала мальчонке требуемое. Парнишка взял синенькую книжечку и протянул:
– Так вы иностранка, француженка.
– Как видишь…
– Здорово по-русски говорить научились, – восхитился мальчишка, – без акцента…
Потом, очевидно, решил соблюсти дипломатический этикет и церемонно произнес, отдавая честь:
– Можете проезжать, приношу извинения за инцидент.
– Что тут произошло? – спросила я, пряча бумаги.
– Да вот, братки территорию делили, – вздохнул милиционер, – спор у них вышел.
– Ладно, – пробормотала я, захлопывая дверцу.
– Тетенька, – поскребся в стекло патрульный, – вы бы умылись тут в туалете, а то грязные – жуть.
Проигнорировав дельное предложение, завела мотор и покатила домой, в поселок Ложкино.
Милиционер, милый мальчик, заблуждался. Я русская, хотя имею в сумочке паспорт гражданки Французской Республики. Впрочем, на французском говорю, как по-русски, бегло, без ошибок и акцента, ибо всю свою сознательную жизнь преподаю студентам бессмертный язык Золя и Бальзака.
Долгие годы моя преподавательская деятельность уныло протекала в заштатном техническом институте, на кафедре иностранных языков. Платили мало, постоянно подрабатывала частными уроками. Приходилось все время думать о том, как прокормить семью. А домашних много – сын Аркашка, невестка Оля, дочка Маша, парочка собак, три кошки, несколько хомяков, белая крыса и ближайшая подруга Наташка. Давно заметила, что родственниками становятся по жизни. Родные сестры не бывают так близки, как мы с Наташкой. Поэтому, когда после развода свекровь выгнала ее из дома, а мачеха не пустила в родную квартиру, Наталья перебралась к нам в двухкомнатную «распашонку» в Медведково, и все домашние восприняли это как нечто совершенно естественное.