Я орудовал лопатой, как сумасшедший, снег летел в разные стороны, забивался в ботинки, в рукава… Леша пару мгновений стоял молча, потом спустился в кювет, отнял у меня лопату и сказал:
– Сбрендил, да?
– Там девушка, – я указал пальцем в снег.
Леша покачал головой.
– Привиделось тебе.
– Нет! Буду ее искать.
– Некогда мне тут толкаться, – обозлился Леша, – мне по времени платят.
Я сунул ему свой кошелек.
– Возьмите сколько надо!
– Ну, раз так, – протянул эвакуаторщик и вернулся в кабину.
Я продолжал раскапывать снег и через полчаса был вынужден признать: никакого изуродованного тела в кювете нет. Чувствуя невероятную усталость, я сел в кабину эвакуатора. Леша хмыкнул:
– Ты к доктору, в сумасшедший дом, сходи, там тебе помогут!
Я тупо уставился в окно. Какой смысл разговаривать с этим черствым парнем?
Дома я вынул из кармана шапочку и стал ее внимательно изучать. Если бы не странная, коническая форма, то головной убор походил бы на тот, который носят врачи и медсестры. Но, насколько я знаю, медики носят нечто похожее на беретки или «таблетки». А тут многоугольная, странная конструкция, собранная из шести клиньев. Значит, девушка была… Отчего она стояла на пустом шоссе, зимой, вечером, одна, да еще без верхней одежды? Я очень хорошо помню ее лицо, голую шею и воротничок белой блузки или платья. Куда подевался труп? А может, незнакомка не пострадала? Успела увернуться от «десятки» и убежала? Может, ее и не было? Вдруг инспектор ГАИ прав? Мне привиделся фантом! При этой мысли я обозлился и одернул себя. Ну, Иван Павлович, совсем ты разума лишился! В призраки верить стал! А шапочка? Она-то вполне материальна!
Нет, эта загадка имеет простое объяснение. Тела в овраге не было, это точно, я перелопатил весь снег. Уйти сбитая девушка не могла, значит, ее и не существовало, это был глюк. Я был страшно напуган нештатной ситуацией, судорожно пытался затормозить, отсюда и неадекватное восприятие действительности. А шапочка? Небось лежала в канаве давно и прилипла к фаре…
Пальцы помяли белую ткань. Не слишком-то похоже, что она валялась пару недель под открытым небом. И что прикажете делать? Рассказать Норе? Или не стоит? Совсем запутавшись, я лег на кровать и взял газету. Под руки попалась «Комсомольская правда», даже не знаю, каким образом это издание очутилось у меня на столике. Я вообще-то следую совету профессора Преображенского, который настоятельно рекомендовал не читать газет на ночь. Скорей всего, я случайно прихватил «Комсомолку» из кабинета Норы вместе с ворохом писем, пришедших в наш фонд «Милосердие». Вот моя хозяйка – та настоящая газетоманка, пролистывает кучу печатных изданий, самых разных, от натужно-респектабельных до откровенно желтых. Она не брезгует ничем и порой страшно веселится, зачитывая мне статьи типа: «В деревне „W“ женщина, сожительствовавшая с котом, родила черепаху». Наши газетчики меня искренне поражают. Если уж печатаешь на страницах своего издания откровенную утку, то постарайся придать ей хотя бы налет правдивости. Хотя люди вроде нашей домработницы Ленки охотно станут повторять эту глупость.