Но на Дорогомиловке оказалось по-другому. Двор радовал глаз редкой ухоженностью, но никаких скамеечек там не стояло. Старушки небось сидели у телевизоров, а мамаши варили кашу своим младенцам. Приуныв, я толкнула дверь подъезда Вити и услышала грозный окрик:
– Вы к кому?
Надо же, оказывается, тут дежурит лифтерша, причем довольно молодая. Но, помнится, вчера здесь никто не сидел.
– Вы к кому? – повторила консьержка.
Я вытащила из кармана фото Гали.
– Не встречали здесь такую девушку?
Дежурная поглядела на снимок, потом на меня и поинтересовалась:
– Вы из милиции? Предъявите документы.
Надо же, какая бдительная. Но работа наемной учительницей научила меня управляться с любыми людьми.
Опустив уголки рта вниз и сделав умоляющее лицо, я простонала:
– Нет, тетка я ей, Гале. Девка домой не пришла, а утром сообщили про убийство. Мать замертво свалилась, а милиция и не чешется. Говорят, раз вашу не пристрелили, ждите, авось вернется, но искать не собираются. Вот и пришла сама народ порасспрашивать…
Неприступная лифтерша отмякла.
– Наши менты только бабулек горазды от метро гонять, – вздохнула она. – Кого посерьезней боятся или деньги берут, сволочи, одним словом. А девочку вашу хорошо знаю. У нее подружка есть, Валечка. Они часто к Вите Репину приходят. Вот ведь ужас! Такие хорошие дети, несовременные. Витенька компьютерами торговал, но не загордился. Телевизор мне купил, чтобы не было скучно сидеть в подъезде.
– Вы и вчера работали?
– Нет. У нас смены. Сутки тут, трое дома. Вчера вообще никто не дежурил.
– Почему?
– Софья Андреевна уволилась, никого пока не наняли. Зарплата – чистые слезы, вот и не идет народ.
– Досадно как, – вздохнула я. – Думала разузнать хоть что-нибудь…
– Знаете, – посоветовала лифтерша, – ступайте в первую квартиру, сразу за лифтом.
– Зачем?
– Там Володя Пискунов проживает, инвалид. Ноги у него не ходят. Родители на работе, а паренек в окно глядит, лучше дежурных все знает.