Белинда тоже вползла внутрь, и Шарлотта зажгла свечи. Потом достала книжки и просмотрела титульные листы. Одна называлась «Медицина для дома», вторая – «Жар похоти». Первая показалась ей более полезной. Она села на подушку и открыла ее. Белинда все еще с виноватым видом пристроилась рядом. А Шарлотта лелеяла надежду, что перед ней сейчас откроется тайна зарождения новой жизни.
Она переворачивала страницу за страницей. В книге до мельчайших подробностей описывались лечение ревматизма, кори и методы накладки шин при переломах, но, как только дело дошло до появления на свет детей, все вдруг стало до крайности запутанным. Говорилось о каких-то непонятных потугах, отходе вод и пуповине, которую следовало сначала перевязать в двух местах, а потом перерезать ножницами, предварительно опущенными в кипящую воду. Глава явно предназначалась для людей, которым этот вопрос и так был уже хорошо знаком. Она сопровождалась рисунком обнаженной женщины. Причем Шарлотта сразу заметила, но от смущения не поделилась открытием с Белиндой, что у женщины на рисунке совершенно отсутствовали волосы в одном из мест, где у самой Шарлотты их росло довольно много. Присутствовала также диаграмма расположения младенца внутри тела женщины, но и тут нельзя было понять, каким образом он может оказаться снаружи.
– Похоже, докторам приходится разрезать живот, – предположила Белинда.
– А как же это делалось в доисторические времена, когда никаких врачей еще не было? – спросила Шарлотта. – В общем, эта книжка никуда не годится.
Она открыла наугад вторую и вслух прочитала первый попавшийся на глаза абзац:
– «Сладострастно медленно она опустилась так, чтобы его крепкий ствол полностью погрузился в нее, а потом принялась плавно, продлевая наслаждение, раскачиваться взад и вперед».
Шарлотта наморщила лоб и посмотрела на подругу.
– А это вообще чепуха какая-то! – сказала Белинда.
Максим Петровский ждал в вагоне отправления поезда от станции в Дувре. В купе было холодно, но он сидел совершенно неподвижно. Снаружи уже стемнело, и в стекле он мог видеть свое отражение: высокорослого мужчину с аккуратными усами, одетого в черное пальто и шляпу-котелок. Багажную полку над его головой занимал небольшой чемодан. Он вполне мог сойти за торгового представителя швейцарской часовой фирмы, но любой приглядевшийся внимательнее заметил бы, что пальто дешевое, чемодан картонный, а лицо явно не принадлежит человеку, продающему часы.