– Не обязательно, – покачал головой Нуфлин. – Эту стену ты можешь строить постепенно, день за днем, используя всякую свободную минуту. Фокус состоит в том, что, закрыв глаза на следующий день после первой попытки, ты должен увидеть не пустоту, а результат своей вчерашней работы. С этим у тебя, возможно, тоже будут трудности – в первое время. Или не будет. Джуффин говорил, ты способный. Главное, не пугайся большого объема работы, дело того стоит.
– Думаю, что да, – неуверенно согласился я.
– Он, видите ли, думает! – с неподражаемыми интонациями старого скандалиста, обладающего богатым опытом дискуссий на коммунальной кухне, возмутился Нуфлин. – Да ты пока понятия не имеешь, о чем говоришь! – Он немного успокоился и продолжил: – Эта стена должна окружить тебя, как круглая ограда. Чем выше она будет, тем лучше. Впрочем, ты сам поймешь, когда можно будет остановиться. И не думай, будто тебе придется воздвигать ее всякий раз, когда возникнет опасность. Достаточно один раз построить стену. Если ты выполнишь работу безупречно, она будет защищать тебя всегда, даже в тех случаях, когда ты о ней не вспомнишь.
И он умолк.
– Это все? – нерешительно спросил я.
– Ну да. А чего ты еще хотел?
– И эта стена защитит меня… – я немного помедлил, глупо ухмыльнулся и недоверчиво закончил: – От всего на свете?
– Не от всего на свете, а только от внешних врагов, – строго сказал Нуфлин. – От старости и смерти она не спасает, как видишь. И от разнообразных хворей, по-моему, тоже. Своим здоровьем я обязан скорее природе, чем чудесам.
– Ясно, – вздохнул я и тоже замолчал.
Если честно, я здорово сомневался, что когда-нибудь займусь строительством этой таинственной стены из белого кирпича. Заманчиво, но чертовски хлопотно. Я заранее предвидел, что у меня попросту не будет времени возводить эту стену в темноте под закрытыми веками – на службе спать не очень-то получается, а дома… Да у меня на личную жизнь времени не хватает, какая уж там стена! К тому же до сих пор мне вполне хватало защиты, которой окружил меня невидимый меч Короля Мёнина, с некоторых пор прочно засевший в моей груди.
Разумеется, я не стал говорить все это Магистру Нуфлину. Я постарался даже не думать об этом, поскольку был совершенно уверен, что чтение моих мыслей для него – самая простая вещь на свете.