– Остановись, Сэмми, я распаляюсь от одной только мысли, – сказал Адриан. Он взглянул на Тома: – Что думаешь?
– Ну а почему бы и нет? Похоже, повеселимся.
– И помните, – предупредил Хэрни, – никому ни слова.
– Наши уста запечатаны, – сказал Адриан.
«Уста». «Запечатаны». Опасные слова. Пяти минут не проходит, чтобы ему не вспомнился Картрайт.
Хэрни извлек из кармана жестянку из-под табака и оглядел комнату.
– А теперь, – произнес он, – если кто-нибудь опустит шторы и запалит благовонную палочку, могу предложить вам упоительные двадцать четыре карата смолки из собранной в Непале черной конопли, каковую смолку надлежит выкурить незамедлительно ввиду того, что мерзопакость эта и вправду качественная.
Адриан мчал по коридору к классу Биффена. Его остановил один из школьных капелланов, доктор Меддлар.
– Запаздываем, Хили.
– Вот как, сэр? И вы тоже? Меддлар взял его за плечи.
– Вы несетесь во весь опор, Хили, не разбирая дороги. А впереди вас ожидают преграды, рытвины и страшное падение.
– Сэр.
– И когда вы рухнете, – сверкнув очками, сказал Меддлар, – я буду смеяться и кричать ура.
– В вас скрыта душа милосердного христианина, сэр.
– Слушайте меня! – рявкнул Меддлар. – Вы считаете себя очень умным, верно? Так позвольте сказать вам, что в этой школе таким, как вы, не место.
– Зачем вы говорите мне это, сэр?
– Затем, что если вы не научитесь жить рядом с другими людьми, не научитесь приспосабливаться, ваша жизнь обратится в долгий, прискорбный ад.
– Что и наполнит вас удовлетворением, сэр? Безумно порадует?
Меддлар смерил его гневным взглядом и изобразил глухой смешок:
– Что дает вам право, мальчишка, говорить со мною подобным образом? Почему, ради всего святого, вы считаете, что имеете право на это?
Адриан с негодованием обнаружил, что на глаза его наворачиваются слезы.
– Бог дает мне это право, сэр, потому что Бог любит меня. И Бог не допустит, чтобы меня судил ф-ф-фашист – ханжа – ублюдок вроде вас!
Он вывернулся из лап Меддлара и полетел по коридору.
«Ублюдок, – пытался выкрикнуть он, – долбаный проклятый ублюдок!» Однако слова застревали в горле.
Меддлар захохотал ему вслед:
– Вы порочны, Хили, порочны до мозга костей.
Адриан выскочил во двор. Все ученики школы сидели на утренних занятиях. В колоннаде было пусто: Старая классная, библиотека, дом директора, лужайка Основателя – обезлюдело все. Вот она, обитель Адриана, его пустой мир. Он представил себе, как вся школа, прижавшись носами к оконным стеклам, следит за ним, перебегающим Западный двор. Старосты пансионов прохаживаются с переносными рациями по коридору.