– Не сомневаюсь, да только работа у меня уже есть. Мое школьное сочинение. – Адриан подразумевал статью для подпольного журнала, которую он обещал написать для Хэрни.
– Папа не хочет, чтобы ты провел все это время, попусту слоняясь по дому.
– Как мило с его стороны. А сам он проводит весь проклятый год в своей паршивой лаборатории.
– Ну, это нечестно, Ади. Ты и сам знаешь.
– До сих пор мне в пасхальные каникулы работать не приходилось.
Мама налила себе четвертую чашку чая.
– Попробуй, дорогой, ради меня, хорошо? И посмотрим, что из этого выйдет.
– Это означает, что сочинение мне придется писать в пасхальный уик-энд, так? И что я должен буду копаться в клятой картошке в течение самого главного из священных праздников всего распроклятого христианского календаря?
– Конечно, нет, дорогой. Я уверена, работа у мистера Сатклиффа тебе понравится, он такой милый человек. И папа будет очень доволен.
Мать провела по щеке Адриана тыльной стороною ладони. Однако тот вовсе не собирался смиренно принимать происходящее. Он встал, подошел к раковине и начал ополаскивать свою чашку.
– Не надо, дорогой. Бетси все сделает.
– Знаешь, это попросту нечестно. У нас вон в следующем триместре матчи по крикету. Мне нужно тренироваться.
– Ну, дорогой, я уверена, работая на ферме, ты приобретешь прекрасную форму.
– По-твоему, это то же самое, что тренировки?
– Не скули, Ади. Такие неприятные звуки. И должна тебе сказать, дорогой, что не понимаю, когда это ты успел проникнуться таким рвением к спорту. Мистер Маунтфорд пишет в отчете, что ты за весь прошлый триместр не посетил ни единого матча по регби и ни одного урока физкультуры.
– Крикет – другое дело, – ответил Адриан. – И вообще, вы на большую часть года запихиваете меня в школу, а стоит мне вернуться домой, и вам уже не терпится избавиться от меня. Мне остается только надеяться, что оба вы не удивитесь, если я, когда вы обратитесь в старых вонючек, запру вас в дом для престарелых.
– Дорогой! Не будь таким злым.
– А навещать вас я стану только затем, чтобы задать вам какую-нибудь работенку. Будете у меня гладить рубашки и штопать носки.
– Ади, как ты можешь говорить такие ужасные вещи!
– Вот тогда вы поймете, что чувствует человек, которого отвергает собственная его плоть и кровь! – сказал, вытирая руки, Адриан. – И зря ты хихикаешь, женщина, тут нет ничего смешного!