Пауза затянулась и обратила на себя внимание зрителей. Представитель компании вопросительно взглянул на Кани, мысленно спрашивая, не происходит ли между спасенным и Линти того же, что две минуты назад между подругами. Кани пожала плечами.
Трудно сказать, кто стал кроликом, а кто удавом. Они не дрались и не обменивались мыслями, не воздействовали друг на друга, а просто смотрели. Но… оба не могли отвести глаз. Кто-то должен был сделать это первым. Линти уже и хотела, но не могла себя заставить. Григ даже не пытался. Секунды продолжали бежать. И тут между двумя парами глаз неожиданно возникла преграда, сразу же вернувшая все на свои места и мгновенно разорвавшая ментальную связь.
– Так, прекратили это дело! – заявила преграда густым мужским голосом, а чьи-то теплые сильные руки взяли Линти за плечи, отодвигая от «саркофага».
Линти сделала шаг назад и восстановила резкость после перехода от бесконечно удаленной точки в глазах Грига к большому множеству точек «стены» совсем перед глазами.
– Болер, – узнала Линти и провела рукою по глазам, расслабляясь.
– Да, моя прекрасная леди. Это – Болер, – так вовремя или не вовремя появившийся мужчина улыбнулся, но одними губами. «Стеной» оказался человек высокого роста, спортивного телосложения, в сером мундире старшего офицера армии, с холодным волевым взглядом и уверенными неторопливыми движениями, говорящими о солидности, опыте и возрасте, которым как-то противоречило молодое, лишенное морщин лицо двадцатипятилетнего парня: – Что здесь происходит?
– Ничего, Болер. – Линти отстранилась, освобождаясь от рук офицера на своих плечах. – Ты не знаешь мантийского?
– Совершенно случайно знаю, а что? – офицер оглянулся на юношу в нише реанимационной установки. – Мантийский? Ты мантиец, парень?
Последние три слова прозвучали на языке, понять который смогли лишь трое: произносивший, Линти и Григ. Григ вздрогнул и помрачнел – рассчитывать на «языковой барьер» больше не стоило, но могло ведь быть и хуже – его наверняка ожидало зондирование, не заступись эта странная молоденькая женщина… Ему задали простой вопрос – нужно отвечать и быстро, по возможности – с интонацией, проникнутой признательностью – Грига ведь спасли от смерти, спасли просто так, безвозмездно, из обыкновенного человеколюбия и жалости…