– А что будет с мамой? У нее могут быть неприятности?
– Вполне возможно.
– Какие?
Они немного помолчали, нервно переглядываясь. У них с самого начала не было твердой почвы под ногами, а сейчас дела шли все хуже и хуже. Нельзя допрашивать детей, предварительно не поговорив с родителями.
Но какого черта! Мать не явилась. Отца у него нет. Мальчишка из бедной семьи и в данный момент совсем один. Вряд ли появится еще такая возможность. Так что быстренько пару вопросов.
Мактьюн откашлялся и сурово нахмурился:
– Марк, ты когда-нибудь слышал о том, что нельзя препятствовать правосудию?
– Да нет.
– Так вот, это преступление, понял? Оскорбление закона. Человек, знающий что-то о преступлении и скрывающий это от ФБР или полиции, может быть обвинен в том, что он препятствует правосудию.
– И что тогда?
– Ну, если его признают виновным, его могут осудить. Отправить в тюрьму или что-нибудь в этом роде.
– Значит, если я не отвечу на ваши вопросы, нас с мамой отправят в тюрьму?
Мактьюн озадаченно посмотрел на Труманна. Лед становился все тоньше.
– Почему ты не хочешь отвечать, Марк? – спросил Труманн. – Ты что-нибудь скрываешь?
– Я просто боюсь. И это несправедливо. Мне всего одиннадцать, а вы агенты ФБР, и мамы тут нет. Я и не знаю, что мне делать.
– А без мамы ты не можешь ответить на вопросы, Марк? Ты вчера что-то видел, а мамы твоей там не было. И она не может помочь тебе ответить. Нам просто надо знать, что ты видел.
– Если бы вы были на моем месте, вы потребовали бы адвоката?
– Дьявол, ну, конечно, нет, – сказал Мактьюн. – Я никогда бы не связался с адвокатом. Извини за грубое выражение, сынок, но они как гвоздь в заднице. Поверь мне. Если тебе нечего скрывать, адвокат тебе не нужен. Отвечай правдиво, и все будет прекрасно.
Он начинал злиться, что было неудивительно. Марк знал, что один из них обязательно должен быть злым. Обычная система «плохой полицейский – хороший полицейский», с которой Марк был отлично знаком благодаря телевизору. Мактьюн будет свирепеть и дальше, а Труманн станет улыбаться и даже иногда хмуро поглядывать на своего разошедшегося коллегу так, чтобы Марк видел. За это Марк должен проникнуться к нему доверием. Потом Мактьюн выйдет из себя и покинет комнату, а Марк вывернется наизнанку перед добрым Труманном.
Труманн наклонился к Марку, фальшиво улыбаясь: