— Гонкъ думать, съесть тебя или подарить Дрек. А Дрек
даст Гонку силу быть на солнце и не стать камнем, — поделился
каменный тролль.
Я выдохнул и представился:
— Ладно, так и быть… Меня зовут Кир
Ужонкин.
Тролль не сказав ни слова, пошевелил губами, глядя
куда-то в потолок. Потом развернулся и пошел обратно, заметно
ускорив шаг.
Я решил последовать за ним. Но едва сделал пару
шагов, как воздух передо мной заискрился — и я лбом встретился с
магическим пологом.
Получив дозу электричества и осветив искрами пещеру,
я отлетел в противоположную стену. Желание куда-либо идти пропало
во время полета.
Значит, просто так, наобум, действовать больше не
надо.
Кое-как поднялся, выругался, что некоторые законы
физики и в других мирах исправно работают. Тролль спокойно удалился
из пещеры, забрав факел. Ну а мне освещением послужит местная
«клетка».
Я нашел камешек и метнул его. Отлично! Еще пару
секунд света! Развернулся спиной к пологу и пульнул еще один
снаряд.
За следующие секунды, что я выхватил у тьмы, успел
рассмотреть свой «номер». Почти у самой стены лежал мой рюкзак, а
метром левее — кучка свитков. Справа валялось мое
оружие.
Набрав горстку камешков, я принялся собирать
вещи.
***
Орелекс проводил Маллуса Дегорра в главный зал
пантеона для завершения ритуала Вознесения: место, где закончится
хоть и долгая, но земная жизнь смертного магистра, и где родится
бог. А заодно и познакомится со своей новой семьей — Пантеоном
богов Даланира.
На ритуал собрались все боги. Даже Богиня судьбы
пришла, правда, выглядела она мрачно. Сказывались последствия
астрального отката за вмешательство в дела смертных. Теперь она еще
бледнее Хлои, властительницы смерти и жены Инхазуса, Бога ночи. Он
тоже явился.
Верховный бог представил каждого из Пантеона, хотя
почти все друг друга знали, но традиции есть традиции, да и
новенький есть новенький.
Сначала засверкали редкие молнии, их удары
становились все чаще, и, наконец, на магистра Дегорра обрушилось
настоящее светопреставление. Он исчез в ярком шаре из сполохов и
молний.
Треск и грохот заставлял богинь кокетливо
вздрагивать.
Постепенно свет померк, молнии утихли. Перед
Пантеоном стоял всё тот же мужчина лет сорока. Единственное
отличие, что сразу бросалось в глаза, — статная фигура брюнета
сияла подобно магическому светильнику слабо-голубым отсветом, глаза
же светились мягким золотом.