Вначале Ольга ничего не поняла. Она лишь в теории знала, как это бывает: одиночный хлопок вместо сдвоенного – и нет человека. И никогда больше не будет. Он исчезает навсегда. Никто не расскажет, какую ошибку допустила участница, об этом можно только догадываться.
В первую секунду зрители на трибунах тоже ничего не поняли. Во вторую – пришло осознание трагедии. В третью – весь стадион ахнул в едином порыве.
Хуже всего в голове человека укладывается непоправимость случившегося. Из Вязкого мира еще не удавалось вытащить никого и никогда. Полбеды, если бы проблема заключалась лишь в принципиальной ограниченности сопутствующей пороговой массы, ибо в крайнем случае можно было бы послать на выручку группу спасателей и распределить груз найденного тела между ними – авось сумели бы выйти в реальный мир слитным усилием воли. Настоящая беда в том, что никаких находок в Вязком мире не бывает – он гомогенен, в нем чисто условны понятия верха, низа и опоры, в нем начисто отсутствуют инородные тела и никогда не происходят встречи ни с кем и ни с чем, кроме клейкого лилового коллоида, да и гуртом в него проникнуть нельзя. Но если бы даже не существовало этих неразрешимых трудностей, спасателям все равно не нашлось бы работы, потому что само время в Вязком мире течет иначе – за одну земную секунду там пролетают годы, если не века. Поздно оказывать помощь, нечего и пытаться. Мечты остаются мечтами и ни к чему не ведут. Погребенные под пеплом жители Помпеи намного ближе и «живее» тех, кто навсегда ушел в Вязкий мир.
Сколь легкой и изящной выглядит телепортация со стороны! Второй хлопок воздуха догоняет первый – и вот уже спортсменка перенеслась на десятки метров. Один миг. Но почему с нее градом льет пот, почему она глотает воздух, как умирающая на песке рыба, рискуя разорвать легкие, и никак не может надышаться всласть? Да потому что одна Первоматерь знает, сколько времени спортсменка воевала с Вязким миром, протискиваясь сквозь коллоид! Сколько трудов, мук, упорства и отчаяния уложились в этот ничтожный миг!
Когда после первого, резкого как выстрел, хлопка воздуха трибуны перевели взгляд со стартового помоста на расчерченный меловыми дугами сектор, где должна была возникнуть Елизавета Чан и откуда должен был донестись второй хлопок, помягче, спортсменка была уже заведомо отравлена насмерть ядовитыми компонентами лилового клейстера либо скончалась от асфиксии, если владела редким умением подавлять инстинкт вдоха. Когда трибуны ахнули, когда зрители вскочили с мест, в Вязком мире уже давным-давно исчезло само тело несчастной, разъеденное миазмами едкого желе, а может быть, навсегда сгинул и сам Вязкий мир Елизаветы Чан. Недаром говорят: «Свой Вязкий мир каждая носит с собой».