«Направо», — напомнила Марта, и Кир, выпрямившись, поднял сестру
на руки и пошёл по узкой кромке, скрытой тонким слоем затхлой
воды.
«Когда узнают, где мы были, найти нас не составит труда. По
запаху», — подумал Кир, и Марта молча вывела стрелочку указателя.
Их ждали ступеньки наверх, туда, где чуть суше.
Приходилось идти дальше по самой канализации, не возвращаясь в
жилую часть Подземки. А в этом путешествии приятного ещё меньше,
чем в попытке почесать локоть оторванной руки.
Кир брёл по грязи, которая подсохла, но от этого стала ещё более
густой и мешающей. Колени и ступни ныли, руки оттягивала не
приходящая в себя сестра. С одной стороны, Кир радовался этому: не
нужно ничего объяснять, доказывать. С другой — тащить становилось
тяжелее, раздражение внутри росло, и какая-то часть сознания
задавалась вопросом из наркотического сна-бреда «какой сделать
выбор?»
Ко всему прочему память Командора не могла дать Марте ответа:
есть ли выход на поверхность из канализации. Выход, через который
они смогут вылезти, а не те узкие трубы, по которым дерьмо
огромного города уходит под землю и отправляется на далёкую
очистку. По крайней мере, так должно было происходить, но, впитывая
ароматы окружающей действительности, Кир начал сомневаться, что
жителям города и ему говорили правду.
— Дерьмо в дерьме не тонет, — сказал вслух Командор, чтобы хоть
как-то развеять нападающую со всех сторон злость.
Эхо разнеслось по коллектору, застучало во все стены и люки,
вернулось искажённым, больше похожим на рык голодного стервятника,
нежели на голос человека. Кир поморщился, а потом усмехнулся.
Единственное, что он точно знал: самые противные существа в
подземелье, кроме людей, — это мокрицы. Даже сбежавший из биопарка
крокодил, на поиски которого отправили лучших оперативников,
оказался тушей, но ленивой и спокойной. Ему, видимо, наскучило
наблюдать за бабочками и захотелось почувствовать себя настоящим
диким зверем. Командор не мог его в этом винить.
Мокрицы же... Буэ.
Кир тряхнул плечами, подтянул Веро́нику и ускорил шаг. Хотелось
яркого света, живого звука и чистого воздуха. Воздуха особенно.
Минут через двадцать Веро́ника наконец зашевелилась, застонала,
а потом резко дёрнулась. Кир чуть её не выронил. Он осмотрелся, но
чистого места поблизости не оказалось. Пришлось прислонить её к
стене и придерживать, чтобы она не упала лицом в грязь.