Подхожу и без задней мысли щупаю его за бицепс. Красавчик подмигивает и нарочно напрягает руку в сгибе локтя.
— И как? – интересуется он, наклоняясь к моему лицу. Удивленно вскидывает брови, видимо только теперь рассмотрев во мне малышку. – Где твоя шубка, Снегурочка?
— Отобрал Серый волк, - кокетничаю я.
— Покажи пальчиком – я с него шкуру спущу.
Он очень горячий и заводной, как большой бенгальский огонь. Кажется, немного младше Нины, но почти уверена, она явно им заинтересуется. И я бы заинтересовалась, но мне тут ловить нечего – я же просто второкурсница. Официальный доступ к таким мужчинам получу только после того, как закончу университет.
Дверь дома открывается - и на крыльцо выскакивает малышка в розовой курточке, деловито, прямо на ходу, натягивает смешную шапку с мордочкой совы и потихоньку спускается с крыльца. Бежит навстречу Мистеру Зажигай, и он тут же хватает ее на руки, кружит под радостный детский визг. Потом останавливается, запахивает на ней одежду и натягивает шапку до самых бровей. Она – его точная копия, только очень-очень светленькая, и смотрит на меня не с интересом, а угрюмо, и пыхтит от усердия, крепко обхватывая ручонками его шею.
— Ника, почему не в постели? – изображает строгого папочку.
Хммм… Кажется, он и так папочка. Это очевидно.
— Стелегу Молоза, - отвечает девочка. Ей вряд ли больше трех.
Он смотрит на меня, извиняясь, пожимает плечами.
— Прости, Снегурочка, волчья шкура пока откладывается.
Я собираюсь сказать девочке, что Дед Мороз кладет подарки только тем детям, которые не пытаются отобрать весь мешок, но натыкаюсь на очень ревнивый серый взгляд.
— Нам мама не нузна, - выдает сердито.
Мужчина громко смеется и, забрасывая ее под подмышку, заходит в дом.
Я иду следом, но уже на крыльце задерживаюсь, потому что мое внимание привлекает мужской голос. Такой… хриплый, низкий, с ленцой. Я – фанат мужских голосов, особенно, когда мужчина знает и умеет им пользоваться. Например, как певец Гару.
Осматриваюсь – голос доносится справа, но на крыльце никого нет.
Дохожу до угла дома, осторожно высовываю нос.
Мужчина стоит боком, говорит по телефону и курит. Белая рубашка с закатанными до локтей рукавами оттеняет мягкий загар, но застегнута почти наглухо, не считая верхней пуговицы. Я просто смотрю на эти руки и прислоняюсь щекой к холодной кирпичной кладке, чтобы осудить внезапный прилив жара. Это совершенно фантастические руки: жилистые, с тугими канатами вен, редкой порослью светлых волос. И стильными часами на кожаном ремешке.