– А, до Константинополя нечестивых греков, – Ахмед поднял руки в красноречивом жесте, но при взгляде на культю его лицо посерело. – Ты должен пройти мимо всех земель эмирата, а потом очень долго плыть через море… Но зачем тебе этот город?
– Не твое дело, – меч конунга ударил с такой стремительностью, что Ивар сумел увидеть только смазанный росчерк. Ибн-Салах с мягким всхлипом осел набок, из перерубленного горла хлестала кровь. – Он был достойным врагом, пусть Аллах примет его с почетом.
– Не соврал он насчет войска? – спросил Арнвид, задумчиво теребя бороду, унизительно жидкую по сравнению с той, которая носил погибший.
– Не думаю, – ответил Хаук, обтирая меч об одежду убитого. – Впрочем, мы скоро это узнаем, клянусь волками Гримнира.
Берега находились с обоих бортов. Один виднелся изрезанной мысами и увенчанной скалами полосой слева, второй далекой темной линией справа. Драккар шел на восток, мачта его гудела от напряжения, удерживая туго натянутый парус. Большинство викингов, измученных многодневным переходом на веслах, спали, лишь сидящий на руле Хаук и Ивар бодрствовали.
– Что это там такое? – вопросил он, показывая на юг.
– Эти земли, если не ошибаюсь, серки называют Африка, – конунг пожал плечами.
С того дня, когда под стремительным натиском пал Алькассе, прошел не один день. Как выяснилось, седобородый Ахмед ибн-Салах не обманул – не успели воины севера насладиться грабежом, как с минарета донесся полный тревоги крик Нерейда.
– Войско! Войско! – орал рыжий викинг.
Хаук успел собрать рассеявшихся по городу дружинников и встретить наступавших серков в боевом строю. Но это ничего не дало – подошедший отряд был велик, и викингам ничего не оставалось, как отступить. Драккар вышел в море, оставив за кормой поднимающийся к небу дым от горящих зданий.
После этого викингов везде встречали оружием. Гонцы на свежих конях доносили весть о прибытии корабля северян быстрее него самого. Любая попытка пристать к берегу тут же вызывала нападение. Лишь чудом удалось набрать воды в устье одной из рек. О том, чтобы предаться любимому развлечению – грабежу, не было и речи.
Потом берег свернул на восток. Более гостеприимным он от этого не стал, но в сердцах викингов появилась надежда, что скоро удастся покинуть воды, хозяином которых считает себя эмир Кордовы.