Отец недоволен. Даже зол. Ещё бы. Наследника своего лишился. Хотя на убитого горем он не похож, а значит, догадывается, что Булат жив. Да и не зря же он примчался.
— Здравствуй, Имран, — хмурится, увидев сына, смотрит исподлобья.
— Здравствуй, отец, — Имран подаёт ему руку, и Валид, немного помедлив, жмёт её. Приветствие так себе. Но объятия в их семейке неприняты. Не стреляют друг в друга при встрече, и то удача.
— Как дела, сын? — спрашивает мрачным тоном, и становится понятно, что Имрана ждёт трудный вечер.
— Нормально. Даже отлично, я бы сказал, — улыбается назло отцу, хотя и не привык ему так открыто противостоять.
— Да что ты? — Валид вскипает, но, конечно, не покажет этого. Он привык прятать эмоции глубоко внутри. А вот сыновья так этому и не научились. Ни законнорождённый, ни ублюдок.
— Давай пройдём в дом, — жестом руки приглашает отца внутрь особняка, а тот, поджав губы, всё-таки соглашается, делает шаг вперёд.
Как только они усаживаются за стол, отец отмахивается от Вахи, что ставит перед ним чашку с кофе и задаёт вопрос, ради которого приехал:
— Где Булат?
— Так он же… — начатую Имраном фразу отец обрывает властным движением руки. Движением, которого в детстве маленький ублюдок боялся, как открытого пламени. Сейчас оно лишь вынуждает замолчать. Чисто из уважения к родителю, не более.
— Не ври мне. Я знаю, что Булат у тебя. Он ранен? Ты хотя бы оказал ему помощь? — и, поняв, что сын не ответит, продолжил давить авторитетом. — Имран, пора прекратить вашу вражду. Это бессмысленно. Вы оба мои сыновья и ими останетесь, как бы ни ненавидели друг друга. И вы братья по крови, а кровь – это тебе не вода, её нельзя проливать просто так. Так где он? Куда ты спрятал Булата?
— Отец…
— И даже не думай водить меня за нос. Я не твой тупорогий Ваха, ты не убедишь меня в том, что твой брат погиб при взрыве, да так, что даже тела не осталось. Не убедишь, Имран, я не идиот! — Ваха поджимает губы, опускает голову. Обиделся великан. Имрану даже жаль его стало. Не такой он и тупой. Просто… Медленный.
— Выйди, — кивает ему Имран, и тот по-медвежьи топает к двери.
— Что такое? Ты пожалел челядь, но не пожалел своего брата? Серьёзно, сын? Этому я тебя учил?
— Ты знаешь, что мне на всех плевать.
— Даже на меня? Даже на свою мать? — отец заходит с тыла и бьёт прямо по темени. Это нечестно, но Имран принимает удар.