— Ау! — закусывает губы, начиная дышать чаще. Это больно. Да. Сам вдыхаю, осматривая, как подрагивает ее губа.
— Встань лицом к окну, — распоряжаюсь я. Закатываю рукава рубашки, глядя, как Александра подходит к окну. – Выключи светильник со своей стороны. — Она щелкает кнопкой, напрягаясь. Постанывая от боли в сосках, одновременно возбуждаясь все больше и больше. — Ближе к окну, прижмись к нему грудью, от холода утихнет боль.
— Желтый, — нервно выдает она.
— Почему? — подхожу к ней, останавливаясь за спиной.
— Я не хочу, чтобы меня увидели в окно.
Выдыхаю ей в ухо.
— Это не «жёлтый». Темно, свет горит с другой стороны, разводы дождя и высота оставляют только лишь силуэт. Невозможно ничего разглядеть, даже если всматриваться, — наматываю ее хвост на кулак, дёргая и заставляя красиво прогнуться. — А теперь закрой рот.
Элина
Звук будильника раздражает, вызывая приступ режущей головной боли. Нащупываю на тумбе телефон, отключая его. Переворачиваюсь на живот и со стоном утыкаюсь лицом в подушки. Кажется, я никогда не высплюсь. Ощущение тумана в голове не покидает. Переворачиваюсь, перевожу взгляд на тумбу, всматриваясь в зелёные глаза Димки на фото.
— Доброе утро. Не подскажешь, каким сегодня будет мой день? Тебе же там видней.
Молчит с застывшей полуулыбкой. Да, он умел так улыбаться, что мурашки пробирали. Встаю с кровати и обнаженная иду в душ. У меня бзик. Не могу спать в одежде, мне все мешает и раздражает. Любая одежда в постели вызывает дискомфорт. Уснуть невозможно. Мое тело и кожа должны отдыхать.
Принимаю душ, прокручивая в голове планы на сегодняшний день. Практика, нужно немного поработать над дипломной, а вечером помочь Ярику в клубе. Он очень просил, как всегда, не могла отказать моему влюблённому ангелу-хранителю.
Наношу на кожу молочко, пахнущее кокосом, рассматривая своё тело в большое зеркало ванной. Вдеваю в пупок новую золотую сережку с рубином. Красиво. Хочу ещё тату на ключицу. Стихи Димы. Точнее, строчки из его текстов для меня.
— Я не отпущу тебя. Никогда. Чтобы ты по этому поводу ни думал, — говорю его фотографии, смотрящей на меня с тумбы, и прохожу в комнату к шкафу. — Достала я тебя? Терпи, нужно было меня с собой забирать.
Со стороны мой диалог может показаться сумасшествием. Хотя почему «может показаться»? Так и есть, я в какой-то степени невменяема и не пытаюсь скрыть это от общества. Живите с этим, господа! А я, побывавшая одной ногой в могиле, могу позволить себе жить, как хочу, а не по придуманным кем-то стереотипам.