Элизабет, побледнев, тщетно смаргивала слезы, но не осмелилась отрицать, что надеялась на гибель мужа от руки герцога.
– Мне ни к чему свобода, Джордан, мне нужен ты, – пробормотала она сквозь рыдания. – Можешь считать меня только другом, но я любила тебя еще с отрочества.
Признание вырвалось у нее с такой безнадежной, униженной простотой, что любой человек, кроме Джордана Таунсенда, понял бы правдивость ее слов, скорее всего был бы тронут… и даже испытал бы некоторую жалость к бедняжке. Но Джордан давным-давно превратился в неисправимого, бесчувственного, ожесточенного скептика во всем, что касалось женщин, и потому ответил на вырвавшиеся из глубины души слова только безразличным пожатием плеч.
– Вытрите глаза, – велел он, протягивая ей белоснежный платок.
* * *
Десятки глаз, исподтишка наблюдавшие за их возвращением в бальную залу, отметили, что леди Грейнджфилд, выглядевшая крайне скованной и бледной, немедленно уехала. Герцог Хоторн, однако, казавшийся совершенно невозмутимым, тотчас подошел к прелестной балерине. И когда несколько мгновений спустя они закружились в вальсе, присутствующие не без зависти отметили, какой неотразимый магнетизм, какая искрящаяся энергия исходили от прекрасной, бесспорно обаятельной пары. Изящная грация гибкого, хрупкого тела Элиз Грандо идеально дополняла небрежную элегантность Джордана; рыжие волосы красиво контрастировали с темными. Они легко двигались в такт музыке и были великолепными, предназначенными самой природой друг для друга созданиями.
– Впрочем, как всегда, – небрежно бросила мисс Билдрап своим приятелям, в зачарованном восхищении любуясь танцующими. – Хоторн каким-то образом дает почувствовать женщине, с которой приехал, что именно она, и никто другой, единственная на свете и создана только для него.
– Да, но не женится же он на какой-то балерине, как бы превосходно они ни выглядели вдвоем, – заметила мисс Моррисон. – Кстати, мой брат пообещал привести его к нам с утренним визитом на следующей неделе, – добавила она торжествующе.
Однако мисс Билдрап сразу же осадила дерзкую:
– Мама сказала, что завтра он отправляется в Роузмид.
– Роузмид? – глухо откликнулась мисс Моррисон. Плечи девушки безнадежно поникли.
– Поместье его бабки, – пояснила мисс Билдрап. – К северу от Лондона, вблизи какой-то Богом забытой деревушки, кажется, Моршем, если не ошибаюсь.