– Не, не сам с собой. Сам со мной.
– Сам с кем?
– Со мной.
– Неплохо бы видеть лицо собеседника.
– А голоса тебе недостаточно?
– Бестелесный голос навевает раздумья о собственном душевном здоровье. Или о возможности аудиообщения с давно повешенными телами.
– Нет, с этими ребятами общаться вообще никак нельзя – у них же языки вырваны.
– Интересный обычай – вырывать язык перед повешением. Это чтобы не раздражали палача перечислением его достоинств.
– Да нет. Просто их языки еще много расскажут Арку. Или наврут кому-нибудь чего-нибудь.
– Да, лучше беседовать с самим собой, чем с вырванным языком. И кто такой Арк? Большой любитель поболтать?
– Вот это да! Отрубил руку по локоть, сам не знает кому!
– Тут я что-то не понял. Повторите, пожалуйста, кто не знает кого, кому отрубил по локоть руку?
– Ты – Арку. Или у тебя глубокая контузия.
– Знаешь что, вылезай и рассказывай все толком. Что там надо сделать, чтобы тебя увидеть. Сказать заветные слова: «Сезам, откройся», «Стань передо мной, как лист перед травой», а может, надо что-нибудь потереть.
– Не понравлюсь я тебе, – засомневался голос.
– Понравлюсь, не понравлюсь. Я с тобой не целоваться собираюсь.
– Как знать.
– Кончай болтать – вылезай.
– Ладно. Только ты не пугайся и не шевелись.
– Замер.
Я действительно замер. Вокруг никого не было. Только из-за близкого валуна медленно потекла золотистая струя, покачивая из стороны в сторону маленькой приплюснутой головой. Змея. Узкая лента в метр длиной цвета сусального золота с изысканным рисунком из переплетенных черных ромбов вдоль спины. Я не двигался, да и не мог двинуться. Руки и ноги как будто приросли к земле. Двигались одни глаза, наблюдая приближающееся мелькание маленького раздвоенного язычка и крохотных рубиновых глаз. Узкое тело перетекло с желтой травы на мою руку и, обвивая ее, потянулось к плечу. Я чувствовал на запястье шелковую прохладу змеиной кожи. Свернувшись клубком на левом плече, змея перекинулась через грудь и положила голову на мое правое плечо. Хвост повис на груди экзотическим аксельбантом.
– Вот видишь, не понравилась я тебе.
– Я просто онемел от твоей небесной красоты.
– Болтун. Еще скажи, что совсем не испугался.
– Ну, вообще-то я змей не люблю.
– Да, – голова на моем плече приподнялась, – за что?
– Ни за что, видимо, атавизм. Я змей-то в натуре видел раза два. А может быть, именно потому, что просто мало с ними знаком.