Дама тем временем брезгливо озиралась по сторонам. Она стояла посреди комнаты, будто не решаясь пройти дальше или присесть. В квартире и в самом деле было не убрано. В последнее время Саша окончательно запустила домашнее хозяйство.
– Вот сюда, – она указала гостье на относительно чистое кресло.
– Спасибо, – та взглянула на то, что ей предложили, но не двинулась с места. – Лучше дайте мне ножницы.
Получив их, дама ловко разрезала бечевку, скрепляющую пакет, сняла слой оберточной бумаги, потом размотала холстинку… Все это она побросала на пол, себе под ноги. У нее в руках оказалась очень просто обрамленная картина небольшого формата, примерно тридцать сантиметров на пятьдесят.
– Взгляните-ка на это, – дама поднесла свое сокровище к окну и поманила Сашу. – Возьметесь сделать или нет?
Саша подошла к ней вплотную и взглянула на картину через плечо гостьи. Первое же, что она отметила, картина в плохом состоянии. То ли художник сам неумело покрыл ее лаком, то ли доверил это какому-то недоучке, но только густой, кое-как наляпанный слой лака потемнел, растрескался и совершенно изуродовал полотно. Особенно пострадал нижний левый угол картины. Там почти ничего нельзя было разглядеть. Да и вся картина была написана очень темными, глухими красками. Это был пейзаж, изображающий какую-то сельскую местность, под низким, грозовым небом, в летний день, незадолго до сумерек. Заросший пруд, покосившийся деревянный дом, дорожка между кустов малины… Только ягоды краснели, будто огоньки. Все остальное сливалось в одну сплошную серость и желтизну.
– Ну как? – спросила дама почему-то осипшим голосом. И в этой короткой фразе Саша уловила главное – картина этой даме почему-то очень дорога. Сама же она не нашла в ней никаких необыкновенных достоинств. И во всяком случае полотно очень портила безобразная, варварская лакировка.
– Это можно поправить, – авторитетно сказала Саша.
– Когда вы сделаете? – Дама все еще не выпускала картину из рук, будто боясь с нею расстаться. Она прижимала пыльную раму к своему собольему жакету, и руки у нее чуть подрагивали. Перчаток она так и не сняла. Теперь, когда Саша увидела ее лицо ближе, девушка была уверена – даме едва ли не за сорок. Но она все еще была красива – такая красота не скоро увядает. Смугловатая, черноглазая, стройная, вся будто выточенная, холеная – дама держалась очень прямо, ничем не обнаруживая своего возраста. В этой женщине не было ничего случайного. Она выглядела законченным произведением искусства.