Третий мешок они вскрыли вместе. И он тоже оказался набит монетами. Только золотыми.
Они поглядели друг на друга. Губы Устаха растянула глуповатая улыбка, совершенно неуместная на суровом, обветренном лице синеусого варяга. Но Серега тут же поймал себя на том, что лыбится так же глупо. Как влюбленный шестиклассник, которого подружка неожиданно чмокнула в щечку.
– Ax ты мохнатая Волохова гузня! – пробормотал Устах.– Скажи мне, брат, это морок или вправду золото?
Духарев зачерпнул тяжеленькие монеты ладонью – как пшеничное зерно, взял одну, прикусил…
– Высшей пробы!
Это было богатство. Огроменное. Причем – для всех ватажников. Даже если в остальных мешках солома с глиной, что маловероятно.
«Черт! – подумал Духарев. – Что ж я с этим делать-то буду? Такие деньжищи!»
Очевидно, в голове Устаха роились такие же мысли. Но синеусый варяг был более практичен.
– Чусок! – окликнул Устах своего помощника.
Чусок, самый старый в ватажке – пятый десяток пошел, горбоносый, чернявый, как ромей, и такой же хитрый, подошел к десятнику.
– Глянь.
Воин глянул, глаза его блеснули алчно, мозолистая рука сама потянулась к рыжему металлу. Но Чусок тут же взял эмоции под контроль, ограничился одной монеткой.
– Ромейская,– хрипло проговорил он, вертя красноватый диск корявыми пальцами.– Романовой чеканки. Вишь, морда его! – Черный ноготь чиркнул по императорскому профилю. А это что? – Чусок взял одну из чаш, полюбовался узором.– Товар отборный! – И тут до его лицу пробежала тень. Чусок положил чашу обратно, поскреб щетинистый подбородок, повернулся, поглядел на посеченных степняков…
– Я вот чего думаю,– произнес он неторопливо,– больно мало их для… такого. Это ж какой товар! И деньжищи какие! Такое без доброго присмотра степью никакие купцы не повезут. Маловато этих было для такого дела…
– Какие купцы, Чусок? – фыркнул Устах.– Это ж дикие хузары!
Он еще не понимал. А Серега уже въехал, и нехороший холодок возник где-то у него внутри.
– Может, их больше было? – рассуждал Устах.– Может, за это дело побили многих?
– Может, и побили. Или они побили. А может…– Чусок подергал оттянувшую мочку, золотую серьгу с солнечным знаком.
Духарев тем временем нетерпеливо распутывал следующий мешок… Так, серебро! А этот, поменьше… Черт! Опять золото!
Радость от привалившей удачи растаяла, как мороженое во рту дикаря. Только вместо сладости остался совсем другой привкус…