- Да плевать на дом! – воскликнула я. – Это Морель подбросил что-то в гараж сегодня днем! Если бы мы с няней и дочкой были дома, то сейчас мои кишки висели бы на этих ветках! - Ткнула я пальцем на голубые ели, высаженные вдоль дорожки во дворе.
- Значит заводим дело? Подозреваемый уже имеется.
А Жак не такой лошара, каким всегда казался мне. Он реально решил меня угробить? Дочка-то причем? Вот теперь мне стало страшно. Что если он не отвяжется? Что если и в России он мне житья не даст? Нужно его посадить. Сука, че делать? Остаться? Я уже одной ногой была в Москве. И всей душой.
- Какова вероятность того, что его виновность будет доказана? – спросила я, соображая, как быть.
- Мотив? Какой смысл ему вас убивать? – Я не ответила. Как объяснить суду всю ту хуйню, что творилась в семье покойного Алонсе? – Хельга, я понимаю, что двигало Морелем, но как вы докажете, что между вашим мужем и этим сосунком была связь? И почему он винит в смерти Алонсе вас? Как вы это объясните? У суда могут возникнуть новые подозрения по поводу недавнего убийства вашего мужа.
Черт! Поль все верно говорил. Надо уебывать в Москву, да поскорее. А там уже разберемся.
- Оформляйте, как несчастный случай, мёсье Бертран, - сдалась я. – Я не могу здесь больше оставаться. Не могу...
Эту ночь мы провели в гостинице в обществе охраны. Ребята работали на меня последний день, и мне было немного неловко, что им пришлось провести последние свои рабочие часы в беспокойстве.
Я не спала всю ночь, прижимая к себе дочку, а пока мы ехали в аэропорт, я все время оглядывалась по сторонам, нет ли за нами погони. Меня перестало трясти, только когда самолет взлетел.
Из наушников лился глубокий, низкий голос Макса, погружая меня в нирвану его незримого присутствия.
Макс... мой любимый Макс...
В Шереметьево нас, конечно же, никто не встречал. Спустившись с трапа, я была готова упасть на колени и целовать землю под ногами. Такого было мое внутреннее состояние. Здесь даже воздух другой. Пахло гарью, топливом и свежескошенной травой.
Я даже была немного благодарна Морелю, что он взорвал наш багаж, и нам теперь не нужно ждать наши чемоданы.
С какой-то необъяснимой жадностью я разглядывала город из окна такси по дороге домой, отмечая, что изменилось в столице за эти годы.