Сказбуш сказал ехидненько:
– Разработки этого оружия были свернуты. Потому что внедрение чипов снижало эффективность этого оружия.
– Это если для армии, – возразил Егоров. – А простому народу зачем прицельная точность из пистолета на сотню метров? На десять достаточно…
– Какие-либо эксцессы? – потребовал Кречет.
Лицо его окаменело, а рифленые желваки выступили резче. Мне показалось, что он даже дыхание слегка задержал в ожидании неприятностей.
– Перегибов хватает, – признался Егоров. – Народ только приучается к идее, что пистолет может оказаться у каждого… Позавчера, к примеру, был случай на Планерной улице. Какой-то лихач пронесся на мерсе, обрызгал грязью стоящих на троллейбусной остановке. Один успел выхватить пистолет, произвел пять выстрелов вдогонку. Разбил заднее стекло, пробил шины и ранил мужика на заднем сиденье… Конечно, повязали, будут судить. Я сразу нажал на все кнопки, чтобы этому взбешенному горе-стрелку дали условно. Ну, приняли во внимание состояние аффекта, то да се, юристы эти штучки знают… А сейчас его отпустили под подписку о невыезде.
Коломиец неодобрительно покачал головой:
– Он же ранил ни в чем не повинного человека!
– А пусть не садится к такому, – отпарировал Егоров. – Но зато вот мне доложили: с сегодняшнего утра это обрызгивание грязью прохожих как рукой отрезало! Вчера целый день ту информашку по всем каналам крутили… В телестудии телефоны раскалились добела: народ звонит, требует этого стрелка не судить, а медаль ему дать. Видать, тоже обрызганные… Словом, хоть и с шероховатостями, но программа окультуривания… есть такое слово?.. с помощью личного оружия продвигается.
Коломиец, министр культуры, который вечно лез не в свое поле деятельности, так как на его министерство денег всегда не хватало, кашлянул, привлекая внимание:
– Платон Тарасович… Учителя объявили недельную голодовку! Вся мировая общественность стоит на ушах, требует… Вон Англия так вообще…
Кречет отмахнулся, в запавших глазах блеснула злость:
– У себя они не такие добренькие! Помню как-то, они ж арестовали ирландцев и осудили как уголовников. Те возмутились, они же выдвигают политические требования, значит – политические. Англичане отказались. Тогда эти ирландцы объявили голодовку. Да не такую позорную, как у нас, когда два дня обходятся без горячего питания, а потом ходят героями!.. Ирландцы не принимали пищи всей группой, англичане невозмутимо помалкивали. Голодали неделю, два, месяц, два… Затем умер первый. От голода. К тому времени уже превратился в скелет! Газетчики забегали, завопили, но что же? Английское правосудие хладнокровно отвечало, что всяк человек вправе распоряжаться своей жизнью. Умер второй, третий, четвертый… Думаете, хоть тогда что-то изменилось? Ни на грамм! Они все там померли: не то десять человек, не то пятнадцать – уже не помню. Но английское правосудие, такое гуманное и либеральное, когда дело касается нарушения прав в России, и пальцем не шелохнуло. Приговор остался прежним, никто и не подумал пересматривать, хотя уже этим актом ирландцы доказали, что они – не уголовники.