Аснерд, Вяземайт, Щецин и ряд других старейших военачальников совещались долго, на общий суд не выносили, а потом втихую кое-что перестроили в создающемся войске. Правда, совсем уж втихую не удалось, но недовольным быстро заткнули пасти кому лестью, кому дали под начало больше людей, а кого и припугнули страшным обещанием оставить дома. Первое, что хотели примучить, – это в создающемся войске никаких родов и племен, а только десятки, сотни и тысячи. Второе, десятник отвечает за свой десяток, сотник – за сотню, а тысячник – за тысячу. Труднее всего десятнику: он лучше всех знает свой десяток. Потому должен подбирать только тех, за кого ручается головой. Если окажется, что кого-то недостает, десятник лишается головы.
– Кто тогда пойдет в десятники? – спросил Придон.
– Десятнику, – сказал Аснерд, – половина добычи всего десятка!.. И – слава. С него начинается военачальник. А что сотник уже отвечает не головой… так у сотника другие задачи.
– Я – за, – сказал Вяземайт. – Осточертело, когда половина войска вдруг разбегается грабить. Право войны, видите ли… У нас же не набег, а… иное.
Аснерд кивнул, в глазах было сомнение.
– Никто не знает, – сказал он, – как это назвать. Но уже не набег, это точно.
В десятки приписали даже самых знатных и престарелых, которые хотели принять участие в походе. С утра до вечера Аснерд сам в одном из десятков сгонял жир с воинов, заставляя разом метать топоры, закрываться щитами, разом бросаться в атаку и разом по команде отступать. Тех, кто ворчал и пробовал не подчиняться, Аснерд предупреждал лично, что еще одна такая выходка – и останется дома. В походе самовольщики не нужны. Это действовало, создающееся войско на глазах превращалось в мощную боевую машину.
Душой будущего похода был Вяземайт, мозгом – Аснерд, Придон, дожидаясь похода, по-прежнему пропадал в Степи, а когда возвращался к воинскому стану, воины останавливались и смотрели с глубоким сочувствием. Ехал он обычно понурившись, черные волосы не развеваются, как при скачке, простая холщовая рубашка землепашца свободно висит на широких костлявых плечах, лишь изредка надувается пузырем при ветре.