Сейчас Иггельд, свесившись через край, следил, как дракониха облизывала детенышей огромным розовым языком. Жалобно попискивая, все теснились, отталкивая друг друга, старались пробиться к задним соскам, где молока больше. Молока на всех не хватит, еще в первую же неделю половина умрет от голода, Иггельд это знал, сердце сжималось от жалости, хотелось плакать и хотя бы ухватить этих бедненьких малышей на руки и погреть за пазухой.
Дракониха несколько раз поднимала голову и смотрела на него, сперва враждебно, потом взглядывала лишь в первый момент, когда появлялся. За несколько дней, что торчал над краем котлована, свесивши голову, привыкла к нему, как и к большой корзине, в которой ей раз в день опускают большие глыбы мяса.
Корзина устроена таким образом, что, если дернуть за веревку, днище раскрывается, мясо вываливается прямо перед мордой драконихи, чтобы меньше двигалась и не давила детенышей. Правда, все равно встает раз в сутки, уходит в дальний угол котлована, где журчит, уходя в стену, вода, присаживалась, и в это время даже Иггельд отшатывался от поднимающейся снизу вони. Но тут уж ничего не поделаешь, надо, хотя и в этом случае все равно следила издали за детенышами, а когда возвращалась, ложилась на подстилку медленно и бережно, прислушиваясь, не пискнет ли протестующе снизу.
Уже со второго дня Иггельд научился различать детенышей, а их двенадцать, заранее мог сказать, какие выживут, а какие умрут от голода, сердце сжималось от жалости. Особенно несчастным выглядел крохотный дракончик, весь черный, в то время как остальные либо благополучно серые, либо серые с зеленым, а этот совсем черный, вечно опаздывал, его всегда отталкивали, а к соскам попадал, когда оттуда уже вытягивали молоко до последней капли.
Он слабел день ото дня, на пятый Иггельд чуть не со слезами на глазах смотрел, как крохотный дракончик, жалобно попискивая, пытается ползти к матери. Задние ноги волочатся, как перебитые, с трудом подтягивался на передних лапках, ему холодно и страшно. Мать в это время вылизывала другого, Иггельд метнулся к корзине, вскочил, быстро-быстро закрутил колесо, опускаясь вниз.
Дракониха головы не подняла, смотрела пристально громадными злыми глазами. Иггельд подхватил черненького жалобного дракончика, сделал три быстрых шага и приложил к сосцам матери.