Я слез с коня, бросил поводья в лицо набежавшего подростка. Надеюсь, я правильно все сделал, так в американских фильмах бросают ключ от «Кадиллака».
Когда направился к крыльцу, дверь с треском распахнулась. Из красного, как горящая печь, зева вылетел в клубах дыма мелкий грязный человек, красиво растопырив руки и с диким воплем.
Вместо плавного полета, как я почему-то ожидал, он грохнулся о ступени и скатился кубарем, оставляя по всему крыльцу кровавые сопли и слюни. Я брезгливо обошел сторонкой. Дверь еще дрожала, ударившись о стенку.
В лицо шарахнул мощный запах жареного мяса с луком и чесноком, аромат тонкого вина и местного пива, а также запах немытых тел. Я шагнул в горячий воздух, красный от сполохов пламени, как от огромного очага, откуда багровые языки пытаются достать балки под сводом, так и от россыпей крупных, как валуны, рубиновых углей, светящихся изнутри, как драгоценные камни, что заполнили широкий, словно Темза, камин.
Рядом с камином расположился очаг из неотесанных глыб. Целые стволы дубов догорали там и на моих глазах рассыпались на пурпурные глыбы. Дальше вдоль стены тянулся ряд закопченных жаровен. Из чадящего пламени тяжелыми волнами расплавленной смолы тек запах подгорающего мяса. Свод тонул в туче дыма. Под дальней стеной на таких же полыхающих жаровнях тоже шипели и шкварчали широкие ломти мяса, я слышал пронзительное шипение, а на огромном вертеле над россыпью углей медленно поворачивали целого быка.
Грудь моя шумно и до треска ребер вздулась, с удовольствием вбирая этот горячий воздух, кровь сразу разогрелась до вскипания. В корчме гремел морской прибой человеческих голосов, прорезаемый только пьяными воплями, песнями, изредка звоном посуды. За широкими столами веселились крупные мужчины, одетые большей частью бедно, но я сразу заметил на их поясах дорогие ножи, некоторые сидели с широкими кожаными перевязями через плечо, а из-за спин выглядывали длинные рукояти непростых мечей.
За ближайшим от меня широким и длинным столом расположилась самая многочисленная компания. Среди них был даже эльф, но не тот, о форме ушей которых спорят эстеты, у него и уши не то порванные, не то обгрызенные, а сам с такой разбойничьей рожей и вороватыми глазами, что я невольно пробежал пальцами вдоль пояса, где обычно носят кошели.