И чего здесь только не было! Кинжалы, мечи, щиты, топоры и кистени. А также целая коллекция луков: отбитый в бою банбрийский, купленный по случаю огрский, такой тугой, что растянуть его было бы под силу только троим, высокий, почти в рост человека эльфийский и изделие от мастера и стрелка Сармуса Рыжего, собранное из рогов и прочной кости.
Каспар постоял в задумчивости, затем задул свечу и в кромешной темноте закрыл на ключ оружейную кладовку.
«Сегодня еще не время», – сказал он себе.
Весь вечер Каспар Фрай посвятил упражнениям в тренировочном зале. Он чувствовал, как быстро к нему возвращается былая форма.
Пока он остервенело бил по железкам, Генриетта с мечтательным выражением лица сидела в углу.
На ужин была козлиная печенка в молоке и на десерт яблочный пирог.
Каспар убедил себя, что сегодня нападения ждать не стоит, и спокойно уснул.
Утром следующего дня, сразу после завтрака, он решил снова пройтись по городу.
– Уж не задумали ли вы чего-нибудь нехорошее, ваша милость? – спросила подозрительная Генриетта.
– Я хочу всего лишь прогуляться, моя дорогая. Ты же знаешь, что прогулки для меня полезны.
– Верно, ваша милость, полезны, если бы вы не брали с собой ваш меч и этот ужасный кривой кинжал, который прячете под плащом.
– От тебя ничего не утаишь, проницательная женщина, – улыбнулся Каспар. – Но это всего лишь дань традиции.
– Да уж какие традиции! – покачала головой Генриетта. – Коль вы берете с собой этот ножик, то всегда приходите с разбитым лицом и в рваной одежде.
– Ишь ты! – На лице Каспара отразилось удивление. – Наверное, совпадение какое-то. Иначе просто быть не может.
Так и не убедив Генриетту в своих мирных намерениях, Каспар отправился в город.
На этот раз прямо в конце улицы к нему прицепился замеченный еще вчера шпик. По виду это был ремесленник из пригорода, в куртке из грубой, плохо выделанной кожи и в драных холщовых штанах. Однако смятый синий колпак на его голове говорил о том, что когда-то этот человек был рыбаком. На побережье в Ланспасе существовали целые артели, которые ловили рыбу в заливах Корнуэльского моря.
«Рыбак», как окрестил его Каспар, делал вид, будто наслаждается солнечной погодой и пялится на проходящих мимо молодок, однако принимался поправлять свои драные башмаки всякий раз, как только Каспар останавливался, проверяя, не исчез ли он.