Скромный в быту, замкнутый, одинокий Монастырев не интересовался ничем, кроме науки, и вполне мог стать светилом, если бы не врожденная неуверенность в общении с людьми. Геннадий Прокопьевич панически боялся публичных выступлений, был патологически не способен на словах доказать свою точку зрения, не обладал той долей здоровой наглости, которая необходима для продвижения любых, даже самых замечательных идей. Именно поэтому при всем своем таланте Монастырев до сих пор служил доцентом на мелкой должности заведующего сектором лаборатории в закрытом НИИ, обслуживающем интересы имперской армии.
– Проект «Ратник», – с хорошо отрепетированной «научной» задумчивостью произнес Горелик. – Каковы последние результаты?
Завлаб только вернулся с симпозиума в Варне, был весел, загорел и жаждал досконально разобраться в поднадзорном учреждении, «окунуться», так сказать, в научные изыскания.
– Результаты самые замечательные, – занервничал Монастырев. – Потрясающие перспективы! Через неделю после начала приема препарата у подопытных вдвое сократилось время сна! При этом их работоспособность повысилась в три раза! Наблюдается резкое увеличение по таким показателям…
– В первую очередь заказчиков интересует изменение физических возможностей, – веско заметил Горелик. – Последние события, в частности война в Афганистане, наглядно продемонстрировали, что Советская Армия крайне нуждается в высококачественном и не вызывающем привыкания стимуляторе.
– Он у нас будет, Савелий Исаакович, будет! Проект «Ратник» – это будущее фармакологии! Под действием нашего препарата мышечная активность подопытных поразительно увеличилась! Сейчас они с легкостью справляются с нагрузками, которые раньше воспринимали как невозможные!
– Очень хорошо, – с прежней «задумчивостью» протянул заведующий лабораторией, – очень хорошо. Но вот первая неудача…
– Это в прошлом, – испуганно пролепетал Монастырев. – Мы же обсуждали это, Савелий Исаакович! Первая разработка «ратника» была слишком грубой, отнимала у клеток слишком много энергии. Именно этот факт и приводил к преждевременному старению. Клянусь, мы учли все ошибки!
– Надеюсь, – буркнул Горелик.
С первыми испытаниями «ратника» возникли серьезные неприятности: всего через неделю после начала ежедневных уколов двадцать отборных парней из спортроты военного округа превратились в трясущихся стариков, с мышечной атрофией и стремительно деградирующей нервной системой. Начиналось все тоже замечательно: повышение активности, уменьшение времени сна, выносливость, работоспособность, а закончилось двадцатью трупами. Скандал удалось замять с большим трудом, но тему сохранили – слишком хорошими оказались результаты первичных испытаний «ратника». Фармакологам вынесли устное предупреждение и велели добиться результатов. Правда, наученные горьким опытом военные отказались предоставить для следующих испытаний «комсомольцев-добровольцев», пришлось довольствоваться уголовниками, но это даже к лучшему: в осужденных разрешалось вкалывать все, что угодно, и в каких угодно количествах.