– Для Бориса это будет позор, – пробормотала Зина.
Во время речи де Лаэрта голем слегка покачивался.
– Почему Лунатик не может стоять ровно? – шепотом спросила Олеся. – Он плохо сделан?
– Предыдущие бойцы тоже так думали, – буркнул сидящий рядом зеленоглазый дружинник.
– А на самом деле?
– На самом деле этот голем слишком быстр, чтобы просто стоять. Он дергается от переполняющей его энергии.
Только теперь до Олеси дошел скрытый юмор Барраги:
– Его поэтому назвали Лунатиком?
– У меня плохие предчувствия. – Муба потер шею. – А ведь завтра четвертьфинал!
Гуго де Лаэрт покинул ринг, оставив рыцаря наедине с големом.
– Даже если Борис проиграет, он сможет драться за команду. – Артем огляделся в поисках продавца пива. – В чем проблема?
– Я думаю, он не остановит схватку, – проворчал Муба. – Пойдет до конца.
– Почему?
– Он презирает големов. Он признает свое поражение кому угодно, только не кукле.
– Борис готовится стать рыцарем командором войны, – напомнил Артем. – Ты сам говорил, что он классный боец. Будь веселей – он вполне может надрать этой кукле уши!
– Но он боится Лунатика, – опытный Кортес на секунду опередил с ответом хвана. – Он его боится.
Тактика Бориса стала понятна с самого начала. Он показывал всем, что презирает выпущенную против него бездушную куклу. Что не боится ее. А потому рыцарь не финтил, не танцевал, не уворачивался от смертоносных палиц Лунатика, а жестко встречал их блоками, отвечал ударом на удар и не прогибался под напором боевой куклы. Это стало неожиданностью для всех, даже для голема, и зрители, в том числе и те, кто поставил на Лунатика, оценили мужество рыцаря, поддерживая его оглушительным криком. Кукла Барраги была фаворитом, но симпатии зала перешли на сторону фон Доррета.
– Во славу Ордена!
– Покажи, чего стоит настоящий воин!
– Вперед, командор!
И прогибаться стал Лунатик, вынужденный уступать натиску едва заметного в своем стремительном движении двуручного меча рыцаря.
– Муба, кажется, зарождается сенсация, – пробормотал Кортес.
– Не зря ты взял его в команду, – добавил Артем.
– Не торопись, – хван сжал все четыре кулака, – не торопись.
– Он сможет. – Олеся не отрывала взгляда от ринга. – Он сможет!
Тощий старик, незаметно для всех стоящий прямо у ринга, высморкался, аккуратно убрал платок в карман, развернулся и, сгорбившись, побрел прочь.