– Один хрен! – беспечно махнула рукой Носатая. – Все равно – желтая, как гепатит.
Миша с Татьяной обменялись быстрыми взглядами. «На фиг ты этого хмыря притащила?» – словно спрашивал Шестаков. «Отвяжись, я знаю, что делаю!» – отвечала Татьяна.
Толик заметил этот молчаливый диалог и отвернулся. Его давно грызла большая черная зависть. Как умудряется этот грубиян Шестаков с легкостью находить общий язык с любыми девушками?
– Садитесь, – разрешила меж тем Петухова. – Так вот. Еще раз: разрешите представить. Михаил Шестаков. Анатолий Мухин. «Выборгские крысоловы».
– Главный Крысолов и Крысолов-заместитель, – излишне, может быть, ядовито, добавил Миша. – А вас, простите, как по имени-отчеству?
– Лев. Можно без отчества, – отчеканил молодой человек, и Шестакову показалось, что у того лязгнули зубы.
В этот момент в углу громко хрюкнул от смеха Мухин. Скорее всего его ранимая душа просто не вынесла сочетания «Лев» и «Пластунский».
Корреспондент, хладнокровно пропустив мимо ушей и петуховский «гепатит», и неприличный звук Толика, сел на стул и достал из «кофра» здоровенный лохматый блокнот. Следующие минут десять прошли в бездарной болтовне, которую Пластунский упорно называл «интервью». Вопросы его отличались крайней глупостью и немереными претензиями. Очевидно было, что этот тонкошеий гнилозубый Лев спит и видит себя новым Стивеном Кингом. Шестаков вяло отбивался, но Пластунский вдруг загнул такое, что даже у Носатой глаза полезли на лоб:
– Считаете ли вы причиной столь странного явления в метро высокую концентрацию сублимированной сексуальной энергии?
Шестаков не нашелся, что ответить.
– О Господи, – выдохнула Татьяна, – а откуда ж она там берется?
– Стекает, – веско ответил Пластунский.
На этом его интервью и закончилось. Шестаков зверским голосом рявкнул:
– Хватит с меня! – И ушел на кухню. Толик забился на край дивана и наотрез отазался отвечать на вопросы. Петухова, с трудом сдерживая смех, выпроводила Льва за дверь.
После его ухода Шестаков еще долго курил и плевался.
– Чего ты психуешь? – Носатая была совершенно спокойна. – Тебе с ним детей не крестить.
– Так он же бред пишет! – Разъяренный Миша бегал по комнате, удивительно похожий на Семен Семеныча Горбункова, только что не в трусах, а в брюках.
– А вот это уж не твоя забота. Без моего разрешения этот мексиканский тушкан ни слова в свое «Одеяло» не тиснет.