Максим рассказывал о моих обязанностях, на что я смотрела в красный насыщенный цвет супа и он казался кровью, которую из меня выкачали. Столько из меня крови и нервов выкачали. И главное никуда не деться, все равно приходилось давать им играть на своих нервах.
Максим не злился, не ругался, был предельно четок и аккуратен при общении со своей куклой. Отдавал указания. Упоминал о моих обязанностях стать его безмолвной тенью, которую будет звать в нужные ему минуты. Я все время держалась настороженно и в противоположном углу от «хозяина». Умереть не встать! Я мысленно называла какого-то зажравшегося наглеца хозяином!? Но гордыню вновь пнула под зад ногой и велела сидеть на цепи.
Опять всплыло воспоминание, о том, как получаются куклы. «Моральное и физическое насилие»
Будто услышав мои мысли равнодушный хозяин холодно пояснил, устремив взгляд на мои побелевшие пальцы, сжимавшие ложку с красным супом:
- На данном этапе наших отношений твоя роль сводится к исполнению моих указаний. Физическое наказание (наверное имел ввиду насилие) последует в том случае, если не будешь слушаться или прогневаешь, или соврешь. Запомни — ненавижу ложь! Отвечаешь всегда максимально честно.
Это немного успокоило. Раздав приказы и объяснив дальнейшие отношения кукла-хозяин забрал поднос с более или менее съеденным обедом или ранним ужином. Раскрыв стеклянную дверь с балкона коротко велел:
- Отправляйся в общежитие. Моя квартира — только моя, посторонних здесь быть не должно. Я позволил тебе здесь побыть, чтобы удостовериться в твоем адекватном состоянии.
Вышел с балкона, оставив одну с мыслями. Стекло на двери задребезжало от резкого закрытия. А дверь разделила, показала грань между нами. Я — вещь. Он-хозяин. И мне оставалось убивать себя морально, переламывать и приучаться к тому, что я — вещь. Рабочий материал и это всё, что осталось от Екатерины Роман.
Закрылась подушкой и завыла в нее.
Осталась лишь одна цель ради которой готова сломить себя. У меня отобрали жизнь и я в ответ отберу жизнь у Бонифация.
Перестала выть в подушку и посмотрела на встречу солнцу, опускающемуся за горизонт, а Максим должен был слышать мой вой, но его не трогало то, чем будет заниматься. Веселья не видно, но и сомнений нет. Добившись цели — моего статуса куклы и повесив на меня металлический ошейник с красными камнями, Максим стал холодным и каменным. Огородился эмоционально.