Аборигены дружно закивали, мы погрузились на подводы и двинулись в путь. Дебилоподобный мужик пересел на первую телегу, мальчишка – на вторую, а третью оккупировали мы с Усманом и дедом.
7
Деда звали Тимофеем, мужика – Устином, а мальчишку – Федором. Устин был сыном деда, а Федор, соответственно, внуком. Я отметил, что первые буквы имен следуют в алфавитном порядке, и сказал об этом деду, но тот то ли не знал, что такое алфавит, то ли смертельно боялся обнаружить свое знание. Кажется, здесь крестьянам запрещают учиться грамоте. Почему?
Дед Тимофей ответил на мой вопрос обстоятельно и со знанием дела.
– А зачем хрестьянину буквы знать? – спросил он и сам себе ответил: – Незачем. Одна беда от этой грамоты простому человеку. Ничего хорошего для простого человека в буквицах нет и быть не могет.
– А как же Библию читать? – спросил я.
Дед так перепугался, что, казалось, стал вдвое меньше.
– Да что вы говорите, ваше священство! – забормотал он. – Мы же знаем, что Библию читать токмо вашим священствам дозволено, а нам, темным, запрещено наистрожайшим образом.
– А с чего ты взял, что мы священники? – подал голос Усман.
– Как это с чего? У товарища твоего крест на груди. Нешто неясно?
– Разве обычные люди не носят кресты? – удивился я.
– Как можно! – Дед зашелся от негодования. – Святотатство и богохульство!
– А как у вас к мусульманам относятся? – спросил Усман.
– К басурманам? Да никак. Люди как люди, только вера у них другая.
– Поганая? – уточнил Усман.
– Ну да, поганая, языческая то есть.
– Как же языческая? Языческая вера – это когда богов много, а у мусульман Бог един.
– Не знаю я, – вывернулся дед, – я человек темный, святым делам не обученный. Слыхал, что басурманская вера поганая, а правда то или нет – мне неведомо. Может, и неправда. А ежели хотите порасспросить кого, так вам в Троицк надо. Это по Московской дороге два дня пути и один день в сторону, на запад. Там монастырь стоит, там вам монахи на все вопросы и ответят, – дед загадочно хихикнул.
– А сколько народу в Москве живет? – спросил я сам не знаю зачем.
– Тьма тьмущая, – лаконично ответил Тимофей.
– Точнее не знаешь?
– Кто ж его знает точнее? Много там народу, больше, чем в Серпухове, в Подольске и в Троицке, вместе взятых, вона как много!
– А что у тебя в мешках на первой телеге? – спросил Усман.